…Вдруг позвонил оперативный дежурный ГМШ — нарком просил передать, что вызван к Тимошенко. С ним пошел Алафузов.
Лев Михайлович сложил документы в папку, убрал в сейф… Что-то случилось? Он подошел к окну — тепло! Вышел из кабинета и сразу же увидел бегущего Алафузова. Полный, всегда несколько медлительный в движениях контр-адмирал бежал! «Нарком приказал: всем флотам готовность один», — сказал он не останавливаясь.
Не раз проверенный механизм штабной службы действовал безотказно. Через считанные минуты в Полярное, Таллинн и Севастополь по телеграфу и по радио в адрес командующих флотами ушли условные сигналы, означавшие немедленный переход флота на оперативную готовность № 1. Вскоре вернулся из Наркомата обороны Н. Г. Кузнецов, из своего кабинета связался по телефону с командующими КБФ В. Ф. Трибуцем и СФ А. Г. Головко, начальником штаба Черноморского флота И. Д. Елисеевым (командующий флотом Ф. С. Октябрьский находился за городом на даче) и приказал немедленно привести флоты в оперативную готовность № 1. «Машина завертелась, — сказал он Галлеру. — Давайте прикинем, что за сюрпризы преподнесут нам немцы».
Особенно беспокоило наркома, конечно, положение дел на Балтике. Об этом и шел разговор между нам и Галлером. Стоя у карты обсудили, какие у КБФ силы, их возможности, дислокацию. А с флотов поступали доклады о приведении в полную боевую готовность. Последним в 4 ч 25 мин перешел на готовность № 1 Северный флот, первым, около 2 ч, Черноморский. Одновременно с ЧФ перешла в готовность № 1 Дунайская флотилия. В 3 ч 15 мин 22 июня командующий Ф. С. Октябрьский доложил наркому о воздушном налете врага на главную базу Черноморского флота — Севастополь. Война началась.
В полдень 22 июня, когда пламя войны уже охватило приграничные районы страны и гитлеровские войска на многих направлениях прошли на восток не один десяток километров, выступил по радио заместитель председателя Совнаркома В. М. Мологов. Он заявил о начале войны и призвал отразить фашистскую агрессию…
К утру второго дня войны в Наркомате ВМФ подвели итоги: флоты выдержали внезапное нападение, не потеряли ни одного корабля. Но у Галлера не было никаких иллюзий: положение тяжелейшее. В Прибалтике немцы продвигаются… Прежде всего он думал о том, что касалось его непосредственно по должности: о кораблестроении, защите от неконтактных магнитных мин, обеспечении флотов минами, торпедами, снарядами, всем необходимым. Уже 23 июня он подписал у Н. Г. Кузнецова письмо в Наркомат судостроения[249]. В этом письме были изложены требования ВМФ по скорейшему вводу в строй ремонтирующихся и достраивающихся кораблей, форсировать испытания эсминцев «Грозный» и «Статный», спешно закончить доковые работы на эсминце «Сокрушительный». Нарком ВМФ требовал в оставшиеся дни июня завершить гарантийные работы на гордости отечественного кораблестроения — подводных крейсерах «К-1» и «К-2», переведенных в 1940 году из Ленинграда на Северный флот, форсировать достройку еще четырех подводных лодок типа К и четырех типа Л, а из проходивших капитальный ремонт передать флоту в июле — августе две лодки типа Л, две типа Д, четыре типа Щ…
Список этот можно было бы продолжить, но и из того, что перечислено, далеко не все удалось флоту получить в требуемые сроки: военная обстановка изменялась стремительно. За ходом работ на всех этих кораблях Галлер следил постоянно и по докладам военной приемки на заводах, и бывая в Наркомсудпроме.
Вскоре, однако, работы на кораблях всех классов и рангов, находившихся на заводах, стали замедляться, прекращаться. Постановлениями Государственного Комитета Обороны (ГКО) в июле было приостановлено строительство 12 линкоров и крейсеров (тяжелых и легких); 12 эсминцев, 7 сторожевых кораблей и 20 подводных лодок. 10 июля 1941 года ГКО постановил сосредоточить все силы на выполнении плана кораблестроения подводных лодок, эсминцев, тральщиков, боевых катеров — противолодочных, торпедных и артиллерийских[250]. Осенью 1941 года работы на заводах, даже тех, что на Волге и Каспии, шли трудно, часто вообще приостанавливались: не хватало металла и оборудования, рабочей силы. Наконец, судостроительные заводы получали задания на срочное изготовление вооружения для сухопутного фронта.
