О бедственном положении Русской армии на предмет нехватки оружия и боеприпасов что постигло её на первом году войны, я знал ещё из своего времени и довольно в большом объеме, но решил и дальше изображать человека незнакомого с проблемами сухопутной армии.
— Что, не уж то так и было?
— Да, было. Это в последнее время дела понемногу выправляются, но ещё далеко до изобилия. Во всём чувствуется нехватка. «Не позаботились, — говорили они мне, — не заготовили всего того что было нужно для ведения войны. И после всего этого, посылают людей на убой. Нет ни снарядов, ни винтовок, ни тяжелой артиллерии, пулемётов также катастрофически не хватает. Почему у германца все есть? Также нельзя воевать». Да дела со снабжением нашей армии в начале года были просто ужасны. Всем сердцем понимаю я справедливость таких обвинений. Но что я могу поделать, я ведь только инженер-оружейник.
— Это страшные слова, особенно когда тебе это говорит в лицо простой солдат. Правда и наше адмиралтейство не успело в полной мере приготовиться к войне. То одного нет то другого, да и воевать приходиться на старых кораблях, так как новые корабли к началу войны не успели вступить в строй. Но в основном у нас дела обстоят немного получше, так как стрелковым оружием мы в море не пользуемся, да и морские бои происходят не так часто.
— Да и сейчас положение с оружием в войсках находится в катастрофическом состоянии, маршевые роты поступают на фронт почти безоружные, да и там их почти нечем вооружить. И каких-то три месяца назад всё это выглядело примерно так что в дивизиях одна винтовка приходилась на троих, в лучшем случае на двоих.
— Неужели всё так плохо?
— Хуже не бывает. Ещё в январе сразу после возвращения из Японии, меня вызвал начальник Главного управления генерального штаба генерал Беляев. Вот он поведал мне, что наша армия в результате непрерывных четырехмесячных боев на начальном этапе войны понесла большие потери в людях. В этих же боях было потеряно огромное количество оружия брошенного на полях сражений и при отступлении, как сломанного, так и вполне исправного. После этого на фронт надо было посылать хорошо вооруженное пополнение в огромных количествах. А запасы винтовок и без того были невелики через три месяца уже иссякли. Сначала маршевые роты посылались к фронту вооруженными только наполовину, потом на одну треть и наконец совсем безоружными. Винтовки им приходилось добывать на фронте самим. Мне было приказано направиться на Северо-западный фронт, которым командовал генерал Рузской и организовать такой порядок сбора всего неисправного оружия, чтобы не пропала ни одно винтовка. Так ещё надо было наладить ремонт и исправления этого оружия, и сбережения его в войсках.
Считая порученную мне задачу очень важной, генерал Беляев приказал каждую неделю отчитываться перед ним о количестве собранного и отремонтированного в армиях оружия. Посудите сами, в войсках Северо-Западного фронта числилось почти шестьдесят дивизий. Но нехватка винтовок в войсках достигала огромной цифры, более трехсот тысяч экземпляров. Другими словами, двадцать дивизий числилось только на бумаге, так как их нечем было вооружить.
— А куда девались все предыдущие запасы что делались до войны?
Многие солдаты побросали и оставили вовремя отступления на поле боя очень много всевозможного оружия, в том числе и винтовки. Кто выкинул негодную, кто-то вполне ещё хорошую которую хороший солдат исправил бы собственными руками или в походной мастерской, но выбрасывались и боевые винтовки, надеялись что так легче отступать а потом получить взамен утерянной другую.
— Тогда почему с таких нерадивых солдат спросу не было за утерю боевой винтовки?
— Так поди докажи что он выбросил годную а не поломанную винтовку.
— Значит во всём этом сами офицеры и виноваты. Надо было сразу вводить такое положение, чтобы солдат не бросал своё оружие на боле боя, в каком бы состоянии оно не было. Принёс сломанную винтовку, сдай в обоз и получи исправную. А теперь сами и расплачиваются за свою недальновидность.
— Поступи мы с самого начала так, поди и не было бы такого катастрофического положения с винтовками.
