- Нет, прежде никогда не встречался. Не имел такой чести.
- Мог бы и догадаться.
- У меня не было времени гадать, - невесть почему раздраженно отрезал я. - Мне, в общем, наплевать, как оно зовется - Агнец Божий или Карающий Ангел, - главное, что это чудище было кем-то подослано, чтобы убить нас.
- В первую очередь тебя, - уточнила Бренда. - А заговор смерти косвенно подтверждает, что этот "кто-то" не хотел, чтобы его личность была установлена. Значит, это не Порядок.
- Сам по себе факт отрадный, - заметил я, растягиваясь на траве. - Но не так, чтобы очень. Предоставляя неизвестному "кому-то" свое создание, Порядок, несомненно, был осведомлен о преследуемых им целях. А стало быть, не возражал.
Юнона подошла ко мне и села рядышком, положив у своих ног Эскалибур.
- Это понятно, - сказала она. - Вряд ли Порядок в восторге от того, что на корону Света претендует адепт другой силы.
- Мама! Я же сказал, что я вне игры.
- А ему откуда знать? Каратель был прав - где гарантия, что ты не передумаешь?
Я поморщился и укоризненно произнес:
- Опять ты давишь на меня!
- Не спеши с ответом, Артур. Хорошенько подумай над этим в свете новых обстоятельств. Ты единственный, кто может дать отпор вмешательству Порядка в дела Экватора. Сейчас твоя главнейшая обязанность - сплотить все Дома перед лицом новой угрозы. Мне кажется, что этот Агнец лишь первая ласточка, предвестник грядущей экспансии Порядка. А нас, Властелинов, слишком мало, чтобы успешно противостоять ей.
Я промолчал. В словах матери был резон, и я не мог не признать это. А выдвигать контраргументы в пользу своего решения у меня в данный момент не было ни сил, ни желания.
Между тем Брендон, Бренда и Пенелопа оттащили убитое чудище в сторону, подошли к нам и, следуя примеру Юноны, расселись возле меня на траве. Близняшки расположились справа, моя дочь - слева, рядом с моей матерью. Идиллическая картинка - счастливая семья устроила привал после удачной охоты...
- Так насчет чего был прав Каратель? - поинтересовался Брендон.
- Когда Агнец выходил из Тоннеля, - лениво ответил я, продолжая называть Карающего Ангела просто Агнцем, - он сделал одно весьма любопытное заявление.
- Какое?
- Очевидно, он услышал, как я говорил маме, что не буду претендовать на престол Света, и сказал буквально следующее: "Это похвально. Однако есть более верный способ гарантировать, что ты не изменишь свое решение. Это смерть. Мертвые не сидят на троне."
Брендон так и присвистнул.
А Бренда задумчиво покачала головой.
- Уж больно конкретно это звучит, вы не находите? Как мне кажется, Агнец просто повторил при случае мысль, высказанную кем-то другим.
- Тем, кто послал его, - подхватила Пенелопа.
- И кто видит в Артуре прежде всего опасного претендента на трон, добавила Юнона.
- Это либо Амадис, либо Рахиль, - сказала Бренда. - Скорее, Рахиль, а может быть, они оба.
- Или Александр, - предположил я только потому, что мне не хотелось, чтобы в это дело оказался замешан Амадис. - У Рахиль и Амадиса слишком явные мотивы, и подозрение сразу пало бы на них, тем более что Агнец собирался уничтожить не только меня, но и всех нас, в том числе Брендона. А вот Александр...
- Глупости! - резко произнесла Юнона. Как я и ожидал, ей пришлось не по нутру мое предположение. - У Александра нет никаких мотивов.
- Есть, - возразил я. - Он всегда ненавидел меня.
- Но вряд ли до такой степени, - заметила Пенелопа, - чтобы желать смерти своей матери.
- Он мог не знать, что она здесь.
- Глупости! - повторила Юнона. - Существо из Порядка было послано не для сведения личных счетов, а чтобы преградить тебе путь к престолу.
- А ты уверена, что Александр не метит на престол?
- Глупости! - настаивала мать. - Его никто не примет, и он знает это. Он прекрасно понимал, на что идет, когда отрекся от Митры и принял христианство.
- Гм-м... Он всегда может совершить обратное. Так сказать, путь покаяния никому не заказан. И кстати, я тоже христианин. Двадцать лет назад меня окрестили и нарекли Кевином, и к твоему сведению, отречение пока что не входит в мои планы. Я чувствую сентиментальную привязанность к своему новому имени и к религии, которую исповедовал последние два десятилетия, хотя никогда не был особенно набожным.
