Стена — воплощение древности. Обтёсанная временем кладка из красного кирпича на известковом растворе, давала возможность отнести период её постройки на конец девятнадцатого или начало двадцатого века. Стена — это уже окончание двора, а вот начало, начало — переулок.
Глухой переулок от улицы до ворот хлебокомбината "Жаткино", сравним протяженностью лишь с шириной двора. Он проходил мимо торцов обеих домов, невысокого заборчика из белого кирпича и, собственно, въезда во двор.
Въезд как раз и образовывает разрыв в кирпичном ограждении, углубляясь и прячась между деревьями, разделяет двор на две равные половины. По ширине он около трёх метров, в самом его начале слева за ствол дерева привязана железная решётка, слегка напоминающая половинку ворот, наверное, они здесь когда-то были.
Если составить план двора, то он будет выглядеть так: два трёхподъездных пятиэтажных дома стоят напротив друг друга, каждый подъезд соединён с центральной аллеей асфальтовой дорожкой, остальная территория грунтовая и отделена невысоким деревянным палисадником, за которым и произрастают деревья и кустарники. В качестве дорожек жителями используется и бетонные отмостки вдоль стен домов. С уровня вторых подъездов аллея расширяется и переходит в спортивно-детскую площадку, которая заканчивается поперечной стеной, ограждением детсада.
Вот сегодня на этой площадке у лавочки должен решиться вопрос установки подъездной железной двери с домофоном. Главные противники установки — наши признанные малоимущие пенсионеры.
Бабули из улыбчивых и доброжелательных превращаются в сварливых и злых. Основной аргумент против — нет денег, пенсия маленькая. Пенсии действительно не "ахти", однако у бабушек есть близкие родственники, на помощь которых они могли бы рассчитывать. В подъезде об этом знают. Конечно, в настоящее время многие молодые семьи пенсии старших включают в свой семейный бюджет и существуют за счёт таких средств, но бывают и исключения.
У бабы Веры — сын бизнесмен. К маме иногда заглядывает не с пустыми руками, оставляя дорогую иномарку во дворе.
У проживающей одиноко в трехкомнатной квартире Зои Петровны — дивиденды по акциям составляют в год приличную сумму. Газовая компания, где она до пенсии работала главбухшей, регулярно их выплачивает. Этими подробностями она поделилась сама, отклонив предложение соседей сдавать комнату двум-трём студентам.
Ко всему прочему фирмы по установке одиноким и пенсионерам делали хоть небольшие, но скидки по оплате. Так что же тогда двигало их к сопротивлению? Осталось одно, сладкое русское простонародное слово — "халява".
Андрей спустился во двор. Собрание уже началось. Молодая девушка с тетрадкой в руке что-то негромко объясняла десятку жильцов, окружавших её. Слушатели стояли и внимали, их лица не источали восторга, но были напряжены и заинтригованы. Выявить активистов не составляло труда, они жались к говорящей и выказывали готовность перехватить речь, если понадобится.
— Ну вот, — закончила девушка, — в принципе и всё. Теперь решайте сами, как вам поступить. Надумаете — звоните, телефон у вашего представителя есть. Я должна покинуть вас, меня ждет ещё одно собрание по такому же вопросу.
И со словами:
— До свидания, надеюсь на скорое сотрудничество, — удалилась со двора.
Народ безмолвствовал недолго, активисты не позволили. Но аргумент бабушек банален — нет денег. И первая это озвучила баба Вера — восьмидесятилетняя старушка в выцветшем, как и её глаза, светлом платке. Платок, небрежно повязанный на голове в стиле бондано поверх белёсых косм, неизменная синяя кофта и эмалированное ведро для мусора в руке — вот те атрибуты, по которым её легко можно отличить от других старушек двора. По поводу ведра создавалось впечатление, что с ним она не расставалась никогда. Если она просто сидела на лавочке, то ведро стояло рядом, а если пересекала двор вдоль дома к мусорным бакам, оно было в руке, и частенько не заполнено и наполовину. Поход с ведром — это, своего рода, старческий променад.
— Теть Вер, для вас, как ветеранов, будет десятипроцентная скидка.
