Говорили на древнем интеранглийском, причем звук был грубым, чуть дребезжащим.
— Краб, я тебе говорю, он где-то тут.
— Ну да. Сквозь землю провалился. Ищи теперь.
— Ну не знаю. Вечно ты ворчишь.
— Пропадем мы с тобой. Ну, зачем полезли? Вон у тебя даже передатчик не работает, бубнишь через синтезатор речи, на всю равнину слышно.
— Не хочешь искать — возвращайся. Я тебя силой сюда не тащил. А мне Кайла отыскать надо. Он точно знает, где человек.
— Вот дался вам всем этот человек. Что, без него плохо?
— Ничего ты не понимаешь. И никогда не поймешь. Я раньше с людьми работал. Очень давно. Вот тогда была жизнь. А что сейчас? Называем себя свободными сервами, а сами прячемся в горах, как животные в норах.
— Ты-то прячешься, как же. Каждую неделю на Равнину выходишь. Кайл в последний раз тебя по кускам притащил, и все мало? Нет. — Шаги стихли. — Я назад пойду. Призрак будет злиться. Он ведь нас никуда не отпускал.
— А я ему не подчиняюсь. Пусть других исполнителей для хозяйственных работ поищет.
— Ну, как хочешь. Пока снегопад — вернусь.
Рощин, затаив дыхание, слушал разговор двух древних сервомеханизмов.
Он уже прочитал сигнатуры: подле корпуса репликатора остановились два андроида. Первый принадлежал к базовой колониальной модели «Хьюго БД12», второй являлся ее пехотной модификацией времен Галактической войны.
— Как хочешь, Краб. Я возвращаюсь. — Хьюго, видимо, пребывал в нерешительности, повторяя одну и ту же фразу.
— Иди уже, если решил.
Речевые обороты, используемые андроидом пехотной поддержки, совершенно не походили на сухой язык предустановленных на заводе-изготовителе формулировок, что явно свидетельствовало о богатом опыте общения сервомеханизма с людьми и наличии в его системе модулей искусственного интеллекта [55].
За трое суток, проведенных на планете, Вадим успел встретить и потерять нескольких потенциальных союзников, которые являлись еще и бесценными источниками информации, но кроме чисто прагматического интереса в его последующем поступке присутствовал и иной, морально окрашенный мотив: он в полной мере успел вкусить от понятия «чуждая техносфера» и появление знакомых, надежных механизмов, принадлежащих к сумме технологий человеческой цивилизации, внезапно вызвало ощущение тепла.
* * *
Тем временем один из андроидов, действительно, повернул назад, быстро исчезнув за пеленой снегопада, второй же начал взбираться на холм, частью которого являлся корпус древнего механизма.
— Краб! — окликнул его Вадим, не покидая своего убежища.
Тот остановился как вкопанный, затем повернул голову, насколько позволили ограничители работы сервоприводов, и глухо спросил:
— Кто тут?
Ну совсем, как человек, — мысленно поразился Вадим его поведению. Очевидно, большинство сканеров дройда не функционировало, и ему приходилось воспринимать окружающий мир посредством слуха и зрения.
— Ты не меня ищешь? — Рощин боком протиснулся в расселину, позволяя андроиду увидеть себя.
Тот на мгновение остолбенел.
Если бы его металлопластиковые черты сохранили способность к мимике, то Вадим наверняка бы увидел крайнее изумление, отразившееся на лице человекоподобной машины, но безжалостное время и превратности нелегкой судьбы довели дройда до плачевного состояния: на нем не осталось ни искусственных кожных покровов, ни одежды, да и бронекожухи, имитирующие анатомическое строение человеческого тела, частью отсутствовали, обнажая тяги сервомоторов, оплетающие прочный, неподверженный коррозии металлокомпозитный скелет машины.
В душе мнемоника промелькнуло чувство сострадания.
Удивительной была вера встреченных им сервомеханизмов в собирательный образ человека.
— Иди сюда. Не бойся. Я не результат программного сбоя.
* * *
Люди и машины.
Сколько раз за тысячелетнюю историю освоения космоса создатели и их творения встречались в разных, порой парадоксальных, непредсказуемых ситуациях?
Очень давно, еще до начала космической эры, один человек сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
Галакткапитан Рощин мог бы дополнить и расширить это высказывание, добавив, — мы в ответе за тех, кого создали, толком не понимая, что гонка технологий и вооружений, начиная от создания первой «умной» бомбы и заканчивая системами искусственного интеллекта серв-машин, аэрокосмических истребителей и даже боевых кораблей флота, — это не повторение пути Бога, а грешное преступление против великого промысла.
