И не успел инспектор толком оглядеться на льдине, его спросили:
– Медведя кормить будете?
– Это какое-то морское выражение? – прищурился дедушка.
– Никак нет, товарищ маршал! Мы просто тут медведя… Подкармливаем, чтобы не оголодал.
– Совсем уже страх потеряли… – понял дедушка.
– Служба такая, – неопределённо пожаловался начальник.
– Разберёмся, – пообещал дедушка зловеще. – Посмотрел я уже на вашу службу… Опасна и трудна, хе-хе.
Начальник на всякий случай испугался и умолк.
Очень секретная ледовая станция представляла собой несколько щитовых домиков, взлётную полосу длиной полтора километра, большую полынью и россыпь лунок. Работы в этом районе оставалось на пару дней, ждали ледокол, чтобы сворачиваться и уходить дальше. Льдина была хорошая, жаль бросать, но торпедоловы не могут водить за собой татушки подолгу, опасно, да и экипаж устаёт. Они почему торпедоловы – ловят на себя, как на живца.
Когда «Невод» был в разработке, предполагалось, что для профилактики и замены блоков на ТАТ подводная лодка с выключенным транспондером будет подманивать торпеду, а потом давать сигнал «я свой», и пока татушка «засыпает», подхватывать её на специальный внешний подвес. Оказалось – закатайте губу, не получится, телекамеры плохо видят под водой, а лодки не умеют так быстро маневрировать. Батискаф с клешнями, способными зацепить четыре тонны, – это фантастика, а одно меткое попадание торпеды в иллюминатор – и нету батискафа. Заставить ТАТ плыть, куда ты хочешь, можно единственным способом: вести за собой. Эксперименты с беспилотными «вожатыми» провалились – чересчур сложные алгоритмы надо им прописать. Да и зачем выдумывать подводного робота, если его может родить любая баба? Чем тебе военный моряк не нравится?
Поэтому в зону идёт торпедолов – обычная субмарина, вся обваренная защитными экранами, с решётками на винтах и мужественным экипажем внутри. В заданном квадрате она выключает «распознавалку» и быстро-быстро чешет к плавучей ремонтной базе или ледовой станции, огребая по ходу то справа, то слева, то куда попало чувствительные и возбуждающие оплеухи. Придя на место, надо врубить транспондер, подвсплыть – и можно выдохнуть. С плавбазы метнутся катера, торпеду подберут сетью, это относительно просто. С ледовой станции поднять татушку намного сложнее: едва ты чиркнул рубкой по льдине, в лунки прыгают водолазы. Они наперегонки мчатся к торпеде, пока не затонула, чтобы зацепить её капроновым шнуром за буксировочные проушины и удержать, потом взять на серьёзный трос и лебёдкой отбуксировать к полынье, а дальше – наверх. Дьявольски увлекательная работа, если почувствовать к ней вкус, но и утомительная до чёртиков. Совсем увлекательно – когда водолазам не удается обнаружить торпеду. Со льдины кричат в гидрофон: «Извините, дубль два!», и приходится всей честной компании играть дубль два, а когда и три-четыре. Но по-другому нельзя. «Невод» задумали таким неуправляемым вполне нарочно: если ТАТ будут слушаться команд извне, контроль над торпедами сможет перехватить вероятный противник. Теоретически, но сможет. А вот фиг ему. Лучше сами помучаемся. Как поётся в русской народной песне, мы мирные люди, у нас бронепоезд.
Дедушка на льдине почувствовал себя в родной стихии: тут вовсю инженерили, продуманно, надёжно и местами даже остроумно. Станция запитывалась от «тумбочки Ильича», электричества было с избытком. Лунки не сверлили, а выплавляли, проливая кипятком стальное кольцо с перфорацией – так удавалось без особых усилий пройти насквозь до трех метров льда, а глубже просто не пробовали за ненадобностью. Большую полынью держали чистой, перемешивая в ней воду насосами. Татушка на станции проводила максимум полчаса, затем её спихивали в полынью, цепляли к торпедолову, тот уносил модернизированную подводную смерть к месту, где ей положено таиться, ронял там и шёл за новой. Основные потери времени приходились как раз на ожидание торпедолова и суету под льдиной. Собственно технического персонала на станции находилось четверо, считая энергетика и оператора лебёдок, остальные – две бригады водолазов и минимально необходимая обслуга. Водолазы бодрились, особенно перед дедушкой, но заметно было, что самостоятельно прокормиться, обсушиться и прибраться они смогли бы только через силу. Трудно им приходилось.
