Этой репликой заседание было практически сорвано. Зал рыдал и аплодировал. В президиуме сохранил хладнокровие только командующий. Ему было не до смеха: ругал себя последними словами за то, что так подставился. Рядом утирал слёзы и украдкой показывал штурману кулак начальник политотдела. Успокоить публику до конца так и не удалось. Уже утверждали резолюцию, а в зале всё ещё кто-то гадко хихикал.
– Вот за что уважаю флотских, остры на язык, – сказал дедушка, когда они пошли из президиума на выход. – За словом в карман не лезут… А теперь объясните мне, сухопутному, правильно ли я понял из речи вашего штурмана, что главная причина всех происшествий – идиотизм?
– Ну ещё и недостаток контроля, – самокритично доложил начальник политотдела. – Штурманские ошибки чаще от невнимательности или поспешности…
– Техника-то не подводит, – сказал дедушка, размышляя о чём-то своём. – Техника у вас хорошая.
– Всех накажем, – невпопад пообещал начальник политотдела.
«Начни с себя!» – подумал командующий.
От дверей к сцене навстречу потоку офицеров шёл по стеночке очень грустный контр-адмирал, а за ним капитан первого ранга, совсем убитый горем. Ему сочувственно кивали. Это был тот самый командир бригады ракетных катеров: привели на заклание бедную овечку.
– Вот оно! – нехорошо обрадовался начальник политотдела. – На винте намотано!
И потёр руки.
Дедушка поглядел на него искоса и неопределённо хмыкнул.
* * *
Назавтра тумана над бухтой не было и в помине, день выдался светлым и звонким, по-осеннему прозрачным. На катерном причале сгрудилась небольшая толпа с корзинами и рюкзаками, опекаемая начальником разведки.
– Ух ты, чудо какое! – удивился дедушка. – Видал такие у союзничков…
– Это японка, – сказал начальник разведки. – Тех же времен.
Безымянная самоходная баржа самурайского производства была натуральным военным трофеем и всё ещё исправно служила. Пришла она на главную базу флота в незапамятные времена аж с Камчатки вслед за кем-то из тыловиков. Судёнышко очень удобное, и разведчик такую хозяйственность понимал. Он хорошо помнил времена, когда буквально ничего в достатке не было, и ему безусым лейтенантом довелось стать ответственным за транспортировку коровы на подводной лодке. В надводном, конечно, положении.
Баржу обслуживали трое – боцман, моторист и рулевой, – брала она на борт одну машину и до пятнадцати человек. Откидная аппарель в носовой части позволяла «японке» разгружаться где угодно. Естественно, по грибы да на рыбалку «организованной толпой» отправлялись именно на барже, лучшего транспорта нельзя было и пожелать.
– Антиквариат, – ласково сказал разведчик. – Всё родное, включая дизель.
– Дизель? Давно бы воткнули сюда «горшок» и электромотор.
Разведчик внутренне напрягся. У него был выходной, и ему поставили задачу обеспечить выезд инспектора по грибы. Он всё сделал как надо: собрал хорошую компанию из десятка надёжных офицеров, прихватил выпить-закусить. Но начальник разведки всегда на службе, а если кажется, что время чуток расслабиться – будь уверен, служба тебя догонит. Вот как сейчас. Врёшь, дедушка, не купишь ты меня за рупь двадцать.
– Да где ж его взять, тот «горшок»… – бросил он со всей возможной небрежностью. – Жилетик будьте добры, товарищ маршал…
– Да с любой торпеды, – ещё небрежнее сказал дедушка, подставляя руки, чтобы надеть спасательный жилет. – И двигатель с неё же. Будто у вас дохлых татушек нет.
Ну за кого ты нас держишь, а, товарищ инспектор? Мы, конечно, раздолбаи, но не до такой степени, чтобы дербанить совсекретную технику.
Разведчик скорбно покачал головой.
– Я вам открою страшную тайну. Дохлых татушек не бывает. Инженерная служба флота разбирает неисправную торпеду до винтика и либо делает её исправной, либо пускает на запчасти. А запчасти все под счёт по инвентарным номерам, и их пасёт Особый отдел так внимательно, будто они ему самому нужны позарез.
«Вот какой я молодец, – подумал он. – Прекрасно доложил, прекрасно».
– Ну и зря, – буркнул дедушка. – Давно могли бы проявить свою хваленую морскую смекалку, чтобы не тарахтеть на этой шаланде и не нюхать выхлоп…
