Разглядев хорошо направление движения каравана, Лона дала огромный крюк, и сделала остановку в точке предполагаемого пересечения. Мотоцикл она засыпала песком.
Только через час на далеком бархане, она увидела большую черную точку. Точка через несколько минут чуть-чуть увеличилась в объеме. Марево, перекипающий жарой воздух не давали возможности хорошо рассмотреть далекий предмет.
Лона раскинула над головой полог из парашюта и стала ждать. Караван шел точно на нее.
Для пущего эффекта она повернулась к ним спиной и приняла неподвижную позу лотоса, пусть думают, что она занимается медитацией. Картина, конечно, должна быть впечатляющей. Посреди пустыни неподвижным Буддой сидит безмолвная Афродита. Получилось именно так, как она и предполагала. Полчаса прошло, прежде чем у нее за спиной заскрипел песок и послышалась тяжелая мерная поступь и хриплое дыхание. Послышался гортанный, грубый мужской возглас.
– Чощщ!
Рядом с нею остановился верблюд. Боковым зрением Лона увидела, что это был небольшой караван, четыре двугорбых корабля пустыни. На трех верблюдах сидели люди, закутанные в белые одежды, а на четвертом размешалась их поклажа. Неимоверное удивление, если не сказать шок, было нарисовано на их лицах.
Седоки скороговоркой залопотали на непонятном ей языке. Слышалось лишь одно слово, которое она знала: – Кыз, кыз! – что в переводе на немецкий язык означало – девушка.
Лона, величественно повернула голову в сторону невольных нарушителей ее спокойствия и спокойно спросила:
– Шпрехен зи дойч?
Два молодых мужчины в белых чалмах спрыгнули со своих пустынных кораблей и подскочили к третьему, ехавшему в середине каравана. Они почтительно помогли сойти ему на землю. Перед Лоной стоял молодой, судя по бородке, неделю не брившийся, красивый парень арабского происхождения. Он и задал вопрос:
– Фройлян, что вы делаете здесь?
С первого взгляда Лона правильно определила, кто перед ней. Это был представитель золотой молодежи Востока знакомый с Лас-Вегасом, с самыми роскошными отелями мира, имеющий приличное европейское образование, и по всей вероятности, совершающий экстрим путешествие. Приелась цивилизация, захотелось экзотики. И хотя Лона считалась роскошной дивой, но этот молодой мужчина, можно быть уверенным на все сто процентов, покупал себе еще и не таких, как она красоток.
Лона испугалась. Как бы ее случайно не приняли за подсадную утку, ловца богатых женихов. А что? Узнала их маршрут и высалилась с вертолета на их пути. Элементарно. Во взгляде главного седока этого небольшого каравана непроизвольно читалось именно такое предположение. Два других спутника погрубее лицом, и мощнее телом видимо исполняли одновременно функции охраны и прислуги. Они неприязненно смотрели на Лону. Тогда она решила их немного осадить и иронично заявила:
– Джентльмены, о себе такого высокого мнения… Думают, на них устроили охоту… Вернее на их кошелек. Успокойтесь господа, умерьте собственные амбиции. Вы со своими счетами в Швейцарских банках мне не нужны, сколько бы там нулей ни было.
Она попала точно в цель. Молодой красавец с укоризной посмотрел на своих спутников. Были у них видно подобные предположения, и они их оживленно высказали вслух.
– Вы знаете, арабский язык? – спросил бородач.
Лона отрицательно покачала головой.
– Чтобы догадаться о чем вы думаете, не надо быть семи пядей во лбу. А вот другое мне в вас нравится, – сказала она, – То что вы чтите и не забываете традиции и обычаи предков, пропитываетесь их духом. (она чуть не сказала, верблюжьим запахом). Арабский язык я не знаю, но обязательно теперь изучу. Только смею вас заверить, не под вашим чутким руководством.
Отбрила она их с самого начала, и по полной программе. Лона решила сменить позу лотоса, и по естественной женской привычке показать всю красоту и мощь своего бесподобно привлекательного тела. Она встала, разминая ноги, повернулась в одну сторону, во вторую, сняла и перевязала платок, на несколько мгновений приоткрыв белое лицо. На плечи ей упали цвета спелой пшеницы золотистые кудри. Не было еще ни одного мужчины на свете, который увидев Лону, оказался бы равнодушен к ее красоте. Бородач, неделю видевший только верблюдов, да своих двух приятелей, видимо завис от восхищения в воздухе. Он собрался дать распоряжение, что они здесь останавливаются, когда двое других снова презрительно залопотали.
