Дожевав, он тщательно обтер лицо и бороду и обсушил ноги; на его простой тунике, правда, остались кровавые пятна. Но когда карлик снова зашагал вдоль берега ручья, пятна сами собою поблекли, исчезли, и ткань опять обрела первозданную белизну.
Тунику стягивал красный кожаный пояс, только вместо пряжки на нем болтался крохотный колокольчик. Все это время альбинос осторожно его придерживал одной рукою, а рыбу ловил второй и ею же чистился. Но вот он споткнулся на скользкой траве, и предосторожности не помогли. Карлик упал на одно колено, а колокольчик пропел чистую, звонкую ноту, от которой альбинос, как ни парадоксально, зевнул. На миг могло показаться, что он тут же и приляжет, но карлик с явным усилием встряхнул головой и встал.
– Нет-нет, сестренка, – пробормотал он, яростно стискивая колокольчик в кулаке. – Пойми, мне сперва нужно дело сделать. Нельзя мне спать, только не сейчас. Мне ж еще много миль идти, и надо бы мне воспользоваться двумя ногами и двумя руками по полной, пока они при мне.
Где-то рядом крикнула ночная птица, и карлик стремительно обернулся на звук. Все еще придерживая рукой колокольчик, он облизнулся и медленными, осторожными шажками начал было подкрадываться к добыче. Но птица не теряла бдительности: охотник уже изготовился к прыжку, и тут добыча вспорхнула и улетела, оглашая ночь жалобными сетованиями.
– Опять без десерта остался, – пожаловался карлик. Он вернулся к ручью и вновь зашагал вдоль русла на запад, по-прежнему придерживая колокольчик и ворча себе под нос.
Глава шестая. Серебряные полушария
В ста двадцати милях к северо-западу от дома Абхорсена восточный берег Красного озера лежал во мраке, несмотря на то что уже забрезжил рассвет нового дня. Причиной тому была не ночь, но гроза: в небе сгустились черные тучи – и расползлись на несколько лиг во всех направлениях. Тьма не расступалась вот уже больше недели. Сквозь облачную пелену пробивался разве что лучик-другой, тусклый и бледный, и днем над землей нависали жутковатые сумерки, вредоносные для всего живого. Лишь в эпицентре этого недвижного скоп ления грозовых туч вспыхивал свет – внезапный, резкий и белый, – там, куда непрестанно били молнии.
Николас Сэйр привык к сумеркам, как привык ко многому другому, и больше не видел в них ничего странного. Но тело его по-прежнему бунтовало, даже если разум и смирился. Юноша все время кашлял и прижимал к носу и рту платок. Хеджева ночная бригада трудилась не покладая рук, вот только разило от них мерзко, как будто плоть гнила на костях. Обычно Николас старался держаться от рабочих подальше – вдруг этот их загадочный недуг заразен! – но на сей раз пришлось подойти и проверить, что происходит.
– Видите ли, господин, – объяснял Хедж, – мы никак не можем сдвинуть полушария вместе. Некая сила не дает им сблизиться, к каким бы методам мы ни прибегали. Они взаимно отталкиваются, как одинаковые полюса магнитов.
Ник кивнул, осмысливая эту информацию. Как ему и снилось, глубоко под землей таились два серебристых полушария, их удалось обнаружить в ходе раскопок. Он было возликовал, но чувство торжества вскоре развеялось, едва Ник задумался о проблемах транспортировки. Как их прикажете вытаскивать, если каждое полушарие семи футов в диаметре, а невиданный металл, из которого они сделаны, невероятно тяжел – даже тяжелее золота.
Полушария были погребены на расстоянии примерно двадцати футов друг от друга, и разделяла их странная преграда из семи различных материалов, включая кость. Когда же преграду изъяли, стало ясно, что именно она отчасти нейтрализовала силу отталкивания, потому что теперь полушария никак не получалось сдвинуть друг к другу ближе чем на пятьдесят футов.
С помощью опорных катков, веревок и двух с лишним сотен рабочих ночной бригады одно из полушарий удалось втащить наверх по спиральному пандусу и вытянуть за край ямы. Второе осталось лежать далеко внизу, у основания пандуса. Когда его попытались частично выволочь, частично выкатить, подпирая сзади, сила отталкивания оказалась так велика, что полушарие просто отскочило назад, подмяв и раздавив многих рабочих.
