— К счастью… мне это подсказывают неумолимые законы психологии. Этот Сивков — либо гениальный преступник, либо испуганный заяц, кому жизнь уже показала свои зубы. Но на гения он явно непохож, значит… Врет, говоришь? Так способен врать только человек, потерявший ум от страха. Любой мальчишка способен врать и выкручиваться умнее, нежели он.
— А если он сознательно корчит из себя дурака?
— Это уж из другой оперы. Off же по природе глуп. Давай оставим все это… Ты, Крум, помнишь семь основных заповедей криминалистики?
— Конечно: что, где, когда, кто, каким образом, с какой целью, почему?
— Почему, говоришь? Так дай же мне ответ сейчас: почему? Он собирается в пятницу посетить красотку Пепи, обманывает жену и товарищей, болтается целый час по городу только для того, чтобы увидеться со своей любовницей — красивой, ласковой женщиной, разведенной к тому же… Она одна в квартире, приготовила великолепный ужин, как это не раз уже бывало. Его ожидает волнующая ночь, а на другой день — приятная поездка за рубеж. Потом… новые любовные переживания… А он вместо этого отравляет ее принесенным ядом. Правильно он сам заявил — это абсурд, бессмыслица. Так скажи мне — почему?
Консулов задумался, прижав ладонь ко рту.
— Думаешь? Думай, Пенчо, думай, Крум, я скажу, о чем ты думаешь. Она мечтает выйти за него замуж, а он не собирается разбивать свою семью. Думаешь ты и о дочери его, которую тот, возможно, любит. Поэтому-то Сивков и принимает решение «убить ее» вместо того, чтобы, как положено в подобных случаях, сказать банальное «арриведерчи Рома». И сам себе сейчас ты отвечаешь — бесспорно, слабо. Или, например, так: она знает что-то по службе, что может разоблачить его в чем-то. А он, чтобы спасти себя и свою карьеру, убивает ее. Что? Это тоже тебе не подходит? Высосано из пальца. Откуда она, маникюрша, будет знать его служебные тайны и окажется способной их обнародовать? Ты отбрасываешь и этот вариант, продолжаешь думать… Думай, Крум, думай!
— А еще говорят, что не существует телепатии!
— Есть она или нет, но ты не ответил ни на один мой вопрос.
Раздался звонок телефона. Звонил Бинев, приглашая явиться к нему с докладом. Антонов быстро собрал протоколы допроса и направился к двери, а затем с сожалением произнес:
— Опоздал. Нужно было сделать это раньше. Сейчас он подумает, что я затаился, отпустив Сивкова.
* * *
На следующий день первым вопросом Консулова было:
— Ну, как! Долго тебя пропесочивали? Сивков еще не арестован снова?
Антонов пожал плечами.
— Ничего подобного. Он в принципе принял этот вариант спокойно. Только обвинил меня в интеллектуализме и даже в достоевщине. И подчеркнул, что вся ответственность при этом лежит на мне. В целом же он признал мои доводы справедливыми. Я же говорил, что Бинев совсем не дурак, не настолько…
— Ты хочешь сказать, насколько я?
— Не настолько, как ты о нем думаешь.
Явился Хубавеньский.
— Где ты шляешься, некого по делам послать… — еще у двери встретил его Консулов.
Но Хубавеньский только загадочно улыбнулся и начал докладывать о результатах своей командировки. Независимо от сотрудников Врачанского отделения милиции он лично прошел по маршруту Бедросяна, представляясь кругом как «клиент телемастера», который разыскивает его, чтобы починить телевизор. Хубавеньский снова проверил алиби Бедросяна. У кого в понедельник вечером тот работал, у кого ночевал, не отлучался ли куда-нибудь…
— Все это очень хорошо, — похвалил его Антонов. — Но нужно ли это, если у нас уже имеются все сведения?
— Да, нужно. Окружное управление сообщило, что Бедросян был в Папратове и что там он ночевал, ремонтировал до поздней ночи телевизор в одном доме. Впрочем, это сказал и он сам. Я же решил уточнить — у кого он «работал до конца телепрограммы».
— И что выяснил?
— Я установил, что у местного бригадира полеводов он был где-то до восьми вечера, а потом его следы теряются.
— Как так теряются? Куда он делся, где ночевал? — не выдержал Консулов.
— Да ночевал-то он у агронома Стояна Дачева, это его старый клиент и друг. Но вот…
— Не мотай мне нервы, — не сдержался Консулов. — Что означает это зловещее «но вот»?
