A под ним я голая - страница 43

Мари-Луиз… Почему Марина дала ей такое имя? Я попросила – и она назвала…

Я переложила сумку с куклой в другую руку. Поскольку мой пластиковый пакет совсем развалился, домой она ехала в красном лаковом саквояже «Версаче» – Леня одолжил до среды. Если вуду действительно существует – может, теперь и моя жизнь наладится?

В полдвенадцатого я вспомнила об ужине. Скоро должен был прийти с работы голодный Родион, а у меня даже макарон сваренных нет. Но только я это осознала и побежала на кухню ставить воду, пикнул «пилот» и погас свет.

Соседи, кто не спал, выглянули на лестничную клетку. У тети Вали нашелся фонарик, она посветила в записную книжку и отыскала телефон диспетчерской.

Оказалось, в третьем подъезде сгорел автомат, но бригада уже выехала ремонтировать.

– Это на всю ночь, – сказала тетя Валя, она всю жизнь тут живет, сразу после постройки дома въехала.

– У вас плита газовая? Завтра попрошусь к вам на газ, если свет не дадут. А то у нас электро.

– Да хоть сейчас.

Но поскольку тетя Валя была уже в ночнушке и в бигуди, я сказала спасибо и отказалась.

Голодный Родион был застигнут звонком на выходе из конторы.

– У меня вообще ничего из еды нет. Ты хоть чая на работе попей. Или пойдем в ресторан поужинаем..

– Отлично! Через час подъеду в «Торо-даро», подходи.

Я взвесила, охота ли мне по морозцу топать в «Торо-даро», и решила, что да, – бокал шабли закажу. Ну и глупость какую-нибудь съем вроде мусса из риса саго с мятой.

При свете свечного огарка напялила одежду, накрасила ресницы и долго искала ключи. Наконец отыскала и вышла под тихий, ленивый мартовский снегопад. Воздух был сыр и приятен в гортани. Как хорошо, что кончилась зима…

Я накручивала на вилку кресс-салат под тамариндовым соусом и разглядывала Родиона. Сегодня он был в горчичном кашемировом свитере, тонком и легком, и шелковом кашне «Хьюго Босс», в черно-бело-тонко-красную-и-горчичную, опять же, полоску. Неплохо. Это я с манекена шарфик сняла, в «Стокманне», влезла прямо в витрину и оголила негру шею собственной рукою (аплодисменты за смекалку). И тут подумалось: интересно, а как я сама выгляжу со стороны? Глянула на свои рукава – и чуть не подавилась кресс-салатом, потому что одежда на мне была наизнанку.

Над столом висела яркая лампа и светила мне прямо в макушку; а Родион так ничего и не заметил. И тут до меня дошло, почему. Потому что он вообще на меня не смотрит.

Спасла меня «Центркнига», та самая «Центркнига» в далеком и ледяном Карачарове. Еще в первый приезд, зайдя в огромный, ярко освещенный зал с книжными витринами, я обалдела. На площади, равной минимум четырем школьным спортзалам, рядами стояли стеллажи, сверху донизу облепленные книгами, как горчичниками. Вот это да! Такого количества печатной продукции я не видела никогда в жизни. И все это продавалось поштучно. И стоило очень дешево.

«Букинисты»! – подумала я. Здесь покупать, и туда сдавать. Но что? Маринину с Донцовой? Эдварда Радзинского? С чего начать? На первую закупку с трудом наскребалось триста рублей – все, что осталось от последней зарплаты у Королькова.

Я ходила между рядами и один за другим отлепляла и прилепляла на место горчичники.

– Что-то ищите? Для Вадима Петровича? – узнала меня ассортимент-менеджер Танечка, она занималась сбором заказов и доукомплектацией.

– Думаю, что бы такое купить и перепродать. Сижу у Королькова на голодном пайке, – сказала я честно.

– Папюс, «Практическая магия», – ответила Танечка, не задумываясь. – Ну и всякое там про этих… электросенсов. Вон прямо посреди зала стеллажи. У нас это лучшие продажи. Беспроигрышные позиции, голодной точно не останетесь.

Танечка была права. «Букинисты» действительно брали книги по эзотерике. Я стала мотаться в Карачарово пять раз в неделю, и то лишь потому не семь, что в субботу и воскресенье склад не работал. «Центркнига» открывалась в восемь утра, а издательство «Март» начинало работу с десяти. Путь от склада до офиса занимал час двадцать минут, и если встать в полседьмого, то я без труда оборачивалась. Вечером того же дня