Им принесли еду: бургеры для Ника и девочки, салат и бутерброд с жареным цыпленком для Стефани.
— Пожалуй, нам лучше завязать салфетку, чтобы не испачкать такое красивое платье, — сказал Ник.
— Давай, — согласилась Никки. — Это платье я надевала на Пасху. А мы с мамой видели в магазине пасхального зайца Банни. И знаешь? — Прикрыв рот ладошкой, Никки хихикнула. — Это вовсе не заяц. Это был дяденька, притворившийся зайцем. Он был в очках, а ведь зайцы едят много морковки и поэтому им не нужны очки, — негодующе закончила Никки.
Ник и Стефани рассмеялись, выслушав эту очаровательную тираду.
Однако смех замер на губах Стефани, когда она увидела, что Ник просто пожирает ее глазами. У нее перехватило дыхание. Ей вдруг стало трудно не то что дышать, даже думать.
— Дай мне, пожалуйста, кетчуп, — услышала она голосок Никки и очнулась.
Что она себе вообразила? Он совершенно спокоен и невозмутим. Он вообще никогда не теряет самообладания. Разве что тогда, на кухне у Эми… но это было явное исключение.
— Похоже, лето будет жаркое, — сказала она. — Сообщали, что такого уже давно не было. — Стефани почувствовала себя полной идиоткой, у нее даже шея покраснела. Просто блестяще поддержала беседу!
— Да, я слышал сегодня по телевизору. Надеюсь, они ошибаются. Ни к чему нам еще и жара этим летом.
— А вы ожидаете еще какие-то трудности?
— В следующем месяце будут заново асфальтировать шоссе до Денвера. Начнутся пробки. Особенно будут недовольны автотуристы. Покорежат кучу бамперов, да и драк не избежать. Все как обычно.
— А что, летом всегда больше преступлений, чем зимой? — поинтересовалась Стефани. Как бывшей жене полицейского ей не хватало подробностей о происходящих вокруг событиях.
— Да, главным образом это вандализм и мелкие кражи. В таких районах, как наш, бывает, крадут скот, но ничего такого не было уже несколько лет. Не было, слава Богу, ни убийств, ни воровства.
— А банки не грабили? — поинтересовалась Никки.
— Не грабили, — усмехнулся Ник. — Самое крупное преступление было совершено пару лет назад, когда забрались в летний домик и украли бриллиантовое ожерелье. — Зачем я только об этом заговорил? — спохватился Ник, увидев, как потемнели глаза Стефани. Ведь Клей был убит вскоре после этого во время ограбления супермаркета. — Вообще-то у нас здесь довольно спокойно.
Стефани молча ела, низко склонившись над тарелкой. Он понимал, что она в ужасе оттого, что ее сын уже успел нарушить закон. Нечего было напоминать ей об этом своими разговорами о преступлениях, укорил себя Ник.
С тех пор как Ник вернулся домой из университета, им удавалось избегать встреч, насколько это было возможно в таком небольшом городе. До прошлого Рождества они умудрялись при встрече друг с другом разговаривать вежливо, даже сердечно.
После их разрыва Стефани вела себя так, будто она — пострадавшая, а он — виновник происшедшего. Она не простила его за то, что он подверг сомнению ее верность, но слухи сделали свое дело. А Ник ждал, что она ему объяснит, как получилось, что другой мужчина обнимал ее за плечи, но так и не дождался.
Эти воспоминания всколыхнули в душе Ника былую горечь, но что толку расстраиваться: слишком много прошло с тех пор времени!
— Все удалось продать на распродаже?
— Почти все.
— Эми уверяет, что такого у вас давно не было.
— Верно, хотя я сомневалась, будут ли пользоваться успехом новые украшения. Но они все разошлись.
— А сережки, что на тебе, тоже из новых? Очень красивые.
Сережки были похожи на крошечные солнца. Когда Стефани непроизвольно потрогала одну из них, Ник вспомнил, каково было целовать ее шею как раз под сережкой, но постарался поскорее избавиться от этого воспоминания.
— Да, новые. Мы заказали целую партию в Рино. Их делает один индеец, и они пользуются большим успехом.
Пока она говорила, Ник все никак не мог оторвать глаз от ее губ и от родинки над верхней губой. Каждое слово Стефани звучало как ласка, напоминая о вещах, которые он заставлял себя забыть. А когда она стала делиться с ним планами по расширению магазина, то так оживилась, что Ник даже удивился.
