Огромное животное, несшее свернутым казавшийся слишком длинным хобот, ступало неуклюжими ногами неслышно и размеренно. По сравнению с африканским сородичем он выигрывал благодаря изящно изогнутой линии спины, но его короткие, невзрачные резцы казались бы жалкими рядом с великолепными бивнями африканских толстокожих, достигающими 3–4 метров в длину и 90 килограммов в весе. После нескольких минут наблюдения за слоном Хиренна Паниккар произнес:
— Это кумирия. Индийцы делят слонов по выносливости и сообразительности на миерга — слабых и очень ненадежных, непригодных ни для езды на них, ни для работы — и кумирия. К ним относятся большие слоны с крепким телосложением, сметливые, бесстрашные, добродушные. Приручить их сравнительно не трудно, они часто становятся друзьями и полезными помощниками человека.
Наш кумирия хотел, вероятно, предпринять небольшую прогулку по окрестностям, а теперь решил примкнуть к восьми слонам, пасшимся на противоположном обрывистом берегу озера. В высокой траве мы вначале вовсе не заметили стадо. Круглые серые спины — единственное, что выступало наружу, — скорее напоминали камни, и мы обнаружили, что это слоны, лишь когда кумирия подплыл к сородичам. Но нас интересовало не столько стадо, сколько плавательное искусство слона, и мы решили посмотреть на него поближе.
Хотя, по мнению людей бывалых, этот слон был добродушным и смелым, ему, по-видимому, пришлось не по душе приближение лодки, и он описал вокруг нее большую дугу. Но это только подстегнуло наше любопытство, и мы подъехали еще ближе. Тогда слон при-mi-пнл последнее средство самозащиты — громко затрубив, он облил нас водой с головы до ног и отбил всякую охоту наблюдать за его купанием. Но и у слона настроение было испорчено. Он не пожелал плыть к сородичам, а предпочел возвратиться на тот берег, где мы его застали, и спрятаться в бамбуке. Правда, вся его спина торчала наружу, но голова была спрятана.
Медленно спустились сумерки, солнце скрылось за горизонтом, и, вспомнив о мокрой одежде, неприятно холодившей тело, мы решили закончить «фотоохоту» в индийских джунглях, тем более что могли быть вполне довольны увиденным и пережитым. Доволен, невидимому, остался и кумирия, впрочем больше нашим отъездом, чем встречей, — он вышел из укрытия, опустился не спеша к берегу и спокойно поплыл к своему стаду.
Когда наша верная машина достигла мыса Коморин — самой южной точки Индии, эта ничем не примечательная модель, каких тысячи сходят с конвейера, удостоилась всеобщего внимания. «ДЛЦ-48» — без конца твердили вокруг нас. Подумать только — автомобиль прошел от самого Дели до мыса Коморин! Необычное происшествие дало повод для оживленного обсуждения. Четырнадцатилетний паренек с видом знатока утверждал, что такие расстояния обычно покрывают на самолете, а остальные вторили ему, хотя сами они привыкли передвигаться только пешком или на волах. После, казалось, нескончаемой дискуссии, удивленных возгласов, осмотра автомобиля и нас самих был сделан вывод, что мы либо сумасшедшие, либо выполняли очень важное задание, заставившее нас взять на себя столь тяжкий труд.
Мыс Коморин ничем не примечателен. Невзрачное селение, негостеприимный берег, маленькая гостиница, несколько пальм, бескрайний простор моря и бедные рыбаки — вот и все, что можно здесь увидеть. Иностранцу, ожидавшему чего-то особенного, остается утешиться лишь сознанием того, что он стоит на самой южной точке Индии, на берегу, омываемом одновременно волнами Бенгальского залива, Аравийского моря и Индийского океана. Никто не может сказать, где проходит граница между ними: вода, кругом вода. Редко кому представляется такая возможность — искупаться сразу в трех водоемах, но вряд ли это может доставить удовольствие: из-за скалистого берега плавание превращается в настоящую муку.
На восточном берегу расположен рыбацкий поселок, маленький и небогатый, но благодаря пальмовым рощам необычайно живописный.?Кители поселка весьма общительны, они с интересом расспрашивали нас о путешествии. Лишь немногие женщины не проявляли никакого любопытства. Стоя на берегу, они вглядывались в морские просторы.
