Максимилиан удовлетворенно улыбнулся.
— Ну, вот, — сказал он, — и слава богу. Я же говорю, что не стоит вести такие длинные дискуссии из-за пустяков. Кончайте без меня.
Он взял руку Геммы и прикоснулся к ней губами.
Премьер видел, как Гемма затрепетала всем телом от этого прикосновения.
Максимилиан повернулся и пошел к дверям, весело подмигнув по дороге премьеру. Гемма проводила сутулую фигуру пылающими глазами и закрыла лицо ладонями.
— Барышня! — сказал Коста, шагнув к ней. — Вот вам-то уж не стоит ерзать на собственных нервах. Действительно, не из-за чего. Из манной каши нельзя выковать меча. Плюньте и возьмите себя в руки.
Гемма взглянула на него и рассмеялась.
— Вы правы, друг мой! Это пройдет. Это от неожиданности. Я опешила оттого, что на моих глазах жизнь опровергла незыблемые правила грамматики. На всех языках, которые я знаю, слово «король» — мужского рода. А я за эти дни убедилась, что король не всегда мужчина. Это открытие немного ошеломило меня.
Она улыбнулась и подошла к стеклянной стене гостиной, в которую хлестал песчинками горячий ветер. Вдали, как всегда, раскачивались чуть видные в мутной пелене пыльного тумана тени кораблей на горизонте залива. Коста закуривал сигару, когда услыхал ее голос.
— Какой удушливый воздух! Как жарко! От этой духоты начинаешь задыхаться и впадать в истерику. Сейчас я подумала, что было бы неплохим зрелищем, если бы все эти стальные коробки отправились на дно вместе с их содержимым.
Коста выпустил волну дыма и засмеялся.
— Милая барышня, — сказал он, — вы растете на моих глазах. Вы подумали сейчас о том, о чем я думаю уже давно. Приятно видеть, как вы успеваете.
Гемма задумчиво усмехнулась.
— Забавно, — обронила она, не отрывая глаз от залива, — видеть, как король отказывается от своего долга и передоверяет защиту чести и достоинства королевства двойственному союзу бывшего жулика и ветрогонной девчонки. Но еще забавней, что эти союзники берутся за свою роль всерьез.
Коста почтительно молчал.
— Я начала с любви к незаконному отпрыску королевского рода, продолжала Гемма, — и, наконец, сама сделалась королевой. И я сыта по горло монархическими впечатлениями. Теперь я хочу попробовать другой жизни и другого общества. Я думаю, что оно будет лучше.
— Правильно, дорогая барышня! — с восхищением сказал Коста. — Поверьте мне, я сведу вас с настоящими людьми, а не с этими недоносками без мозгов и души.
— Отлично, — ответила Гемма.
— А теперь нам нужно будет поговорить насчет государственных дел. Король вышел в тираж, но события требуют действий. Нам нужно ответить генералу, пока он еще плавает на своей лоханке и не отправился кормить крабов, — предложил премьер.
— Пойдем в розовый павильон, — сказала Гемма, — там не так душно. Здесь можно задохнуться.
Она набросила легкий шелковый плащ и продела руку под услужливо подставленный локоть премьера. Они прошли коридором и на минуту остановились у двери кабинета Максимилиана.
— Гробница его величества, — шепнул Коста, указывая на дверь.
Гемма подняла руку благословляющим жестом.
— Мир праху его! Requiscat in pace![8]
Если бы министр и королева догадались заглянуть в замочную скважину, они увидели бы покоящегося в мире короля. Вернувшись из апартаментов королевы, Максимилиан осмотрел тщательно ящик стола, над которым потрудился придворный столяр.
Осмотр удовлетворил его. Он весело засвистал и осклабился.
Закрыв ящик, он набросал в угол дивана груду вышитых подушек и, взяв со стола роман в желтой обложке, улегся поудобней.
Улегшись, протянул руку к столику и, сняв резиновую трубку с хрустальным наконечником, тянувшуюся по ковру к большому столу, припал губами к наконечнику. Лицо его осветилось спокойным блаженством, острый кадык задвигался, и в горле забулькало.
Придворный столяр отлично выполнил заказ, приспособив ящик стола для помещения бидона с ликером, который король и тянул в промежутках чтения через трубку в продолжение двух часов, пока глаза его не помутнели окончательно, и он умиротворенно заснул, выронив из рук томик романа.
