Тут-то мне и конец.
Потому что со всем можно поспорить, а вот с девятимиллиметровой пулей с двух метров поспорить нельзя, особенно когда ты связан.
Но Атос отчего-то не стрелял. Мыча, он пытался передёрнуть затвор одной рукой, прижав оружие ногой. Потом вцепился в пистолет зубами — ничего не выходило. Ключевое слово «самовзвод» Атос как-то упустил.
И тут у меня над ухом грохнуло — совершенно, замечу, с другой стороны.
Потом раздался ещё один выстрел.
Атос метнулся в сторону и, треща кустами, побежал прочь.
С другой стороны в распадок вошёл, озираясь, другой мой однокурсник. Никогда я не думал, что буду рад Мушкету, что с таким испугом водил стволом. Только он бы не дал очередь для профилактики незнакомого пространства.
Он, страшно ругаясь, разрезал наручники и поднял меня на ноги.
Меня немного мотало, и я сразу же обнял Олега как девушку.
Было видно, что он понимает пафос ситуации, но своей девушкой меня всё же не считает. После того, что я объяснил ему, Мушкет только покрутил головой.
Я очень боялся, что он мне не поверит, но нет — сразу стало понятно, что он на моей стороне. Оказалось, что они переживали микровыброс в блиндаже спецсвязи, и он сразу пошёл нас искать. «Что-то подсказало, — сказал Олег. — Но явно не голова. Будь я поумнее, я бы там до сих пор сидел. Но я оказался подобрее, а не поумнее».
Мы прошли чуть дальше по распадку, а потом, раздвинув кусты, вышли к болоту.
Серый туман рассеялся, и тропинка вывела нас к тому месту. Мы оказались на узкой торфяной полоске, полуостровом вдававшейся в трясину. Маленькие прутики, воткнутые то там, то сям, намечали тропу. На макушках прутиков были видны белые тряпичные полоски, отмечающие путь.
Тропинка извивалась зигзагом от кочки к кочке, между затянутыми зеленью окнами, которые преградили бы путь всякому, кто был незнаком с этими местами. От гниющего камыша и покрытых илом водорослей над трясиной поднимались пузыри. Мы то и дело оступались, уходя по колено в темную зыбкую топь, мягкими кругами расходившуюся на поверхности. Вязкая жижа присасывалась к нашим ногам, и ее хватка была настолько сильна, что казалось, чья-то цепкая рука тянет нас в эти мерзостные глубины. На глаза нам попалось только одно-единственное доказательство, что не мы первые идем по этому опасному пути. На кочке, поросшей болотной травой, лежало что-то темное.
Это была сумка Атоса.
И тут раздался сдавленный стон.
Атос был прямо перед нами, и кто-то, схватив за ногу, тащил его в болото. Полоса взрытого торфа шла метра три, и видно было, как он боролся. Это был не я, эта мишень куда труднее. Против этого тупорыла «Макаровым» не отобьёшься.
Из чёрной торфяной жижи высунулась тупорылая голова без глаз.
Тупорыл покрутил головой и уставился в нашу сторону.
Мушкет стал тихо поднимать ствол, и уже было прицелился, как я сделал ему знак. Не надо было вмешиваться.
Теперь видно было, что Атос оступился, а этот зверь, ждавший кого-нибудь, может, день, а может быть, месяц, большим длинным щупальцем спеленал ему ноги. Судя по всему, как и остальные твари болот, он ориентировался в основном на мелкие вибрации, а не на обоняние и зрение.
Зрение в ядовитом тумане помогает мало, а уж про обоняние и говорить не приходится.
Голова чудовища снова повертелась и вдруг, булькнув, скрылась под водой.
Чудовище отдыхало, а потом, совершенно по-человечески вздохнув, потащило моего однокурсника к себе. Он уже перестал сопротивляться — видно, что от болевого шока: ноги его были в неестественном положении. Кажется, щупальце раздробило ему все кости.
И вот это щупальце подтянулось и наконец уволокло свою жертву под поверхность чёрной воды.
Забулькало, и до нас дошла волна гнилостного запаха с глубины.
Друг мой Атос был навеки погребен в самом сердце болота, которое, будто Гримпенская трясина, засосало его в свою бездонную глубину. А мы, два его однокурсника, будто Шерлок Холмс и доктор Ватсон наблюдали за пузырями на болоте. Я знал, впрочем, что в книге про страшную фосфорическую собаку гибель Степлтона не была описана, но я физически точно ощущал преемственность произошедшего.
