Мэтт снова кашляет, но мне кажется, что он улыбается. Голова у меня кружится, словно я снова бегу и не могу сделать вдох.
– Было бы здорово, – отвечает Мэтт.
Как мне хочется обнять его и сказать, что все будет хорошо, потому что мы с Трейси всегда будем заботиться о нем. Но как можно сказать ему это сейчас?
– Знаешь, из нас троих ты был самым лучшим. Умным. И смелым. – Я всегда хотела ему это сказать. – Мне так жаль. Я должна была быть с тобой.
Крис присаживается рядом со мной. Он всегда чувствует, когда нужен мне больше всего.
Мои слова падают в тишину. Я жду, пока Мэтт наберет воздуха. Но больше не слышу его дыхания.
– Мэтт?
Пальцы у меня заледенели.
– Мэтт?
Мэтт!
Ветер очень холодный.
– На крыше мы будем в безопасности, – решает Фарид, выглядывая наружу. – Укрыться особо негде, но если прижаться к стенам, изнутри нас будет трудно заметить.
Меня начинает тошнить. Мы заперты в этой лаборатории. Я бы предпочла оказаться где-то на свежем воздухе, пусть даже на крыше. Даже если мы сможем запереть окно (а мы не сможем), Тайлеру достаточно будет одной пули или удара прикладом, чтобы разбить стекло и добраться до нас. Но другого выхода нет – только бежать через коридор, а это верная смерть.
Фарид забирается на подоконник.
– Хотя бы дождь не идет.
Он уже на крыше, а Томас в лаборатории. Они помогают мне выбраться через открытое окно. Мы слишком высоко, чтобы чувствовать себя спокойно, а я не такая гибкая, как Отем. Но я все же поднимаюсь на подоконник.
Я сижу на подоконнике. Томас притягивает к себе Фарида.
– Подумай, как нам дать знать полиции.
Фарид хмурится:
– Если что, мы спрыгнем. Я предпочитаю сломать ноги, но остаться живым.
– Приятная перспектива. – Томас закатывает глаза. – Попробуй придумать что-то получше. И позаботься о Сильвии, хорошо? Она боится высоты.
Фарид уже хочет сказать, что он сам может позаботиться о сестре.
Они что, шутят? Сегодня высота меня не пугает. Вообще не пугает.
Фарид кивает:
– Будь осторожен, ладно?
– Вы меня раскусили, мистер Безопасность.
Фарид не успевает ничего сказать, и Томас притягивает меня к себе. Снова звучат выстрелы. Он крепко обнимает меня.
– Все это не твоя вина, – шепчет он. – Ты не могла его остановить, даже если бы кому-нибудь рассказала. Я люблю тебя.
И я понимаю: сколько бы секретов у меня ни было, он всегда будет со мной.
И я чувствую себя в безопасности.
Надеюсь, она снова улыбнется. Она такая красивая, когда улыбается. И это не удивительно – ведь у нас одни гены.
– Мне жаль, что мы так много ссорились в этом году. Мы потеряли столько времени. Если бы я знал…
Она крепко обнимает меня.
– Если бы ты знал, мы до сих пор ссорились бы. Мы отлично это умеем.
Это правда. Конечно же, это правда.
Привилегии брата-близнеца.
Этот момент я буду помнить всю жизнь – Сильвия на подоконнике, в преддверии свободы, и я перед ней. Времени хватило, чтобы сказать:
– Знаешь, тайны есть не только у тебя. Мне всегда хотелось изучать археологию, стать кем-то вроде Индианы Джонса, но не таким расистом. Хотелось изучать наше наследие. Абуэло это понравилось бы. Скажешь ему, ладно? Может быть, он поймет…
Скажи Мама́… Я… я не знаю… Скажи, что я взломал замки в аудитории и склеил ящики стола мистера Эрреры – и это было лучшее, что я сделал в жизни. Расскажи ей, как мы подкрасили молоко в столовой пищевым красителем, и оно стало зеленым. И как мы спрятали цыплят в учительской. Расскажи ей, что сегодня я назначил свидание самой красивой девушке в школе, и она даже не сказала «нет».
Голос мой дрожит. Я помогаю Сильвии выбраться за окно. Она слушает так серьезно. Она даже не боится оказаться на крыше.
Я думал, она будет спорить или посмеется надо мной, но ее темные глаза совершенно серьезны. И в этот момент я люблю ее за то, что она со мной.
– Просто скажи Мама́, что у меня отличная сестра. Скажи, что у меня потрясающие друзья.
На улице страшно холодно, и я почти чувствую, что вот-вот пойдет снег.
– Скажи, что я был счастлив, хорошо? – Я улыбаюсь. – Скажи, что я был счастлив, и не дай ей забыть меня.
С этими словами я отпускаю руки Сильв. Надеюсь, она запомнит меня улыбающимся. Окно захлопывается за ней. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть ее лица в тот момент, когда она поймет, что я не иду с ней. Я делаю вдох и возвращаюсь к двери.