Совсем другое дело, если верующий не из соображений эскапизма, а сознательно ограничивает общение с миром. Как правило, это происходит, если он собирается встать на монашеский путь. Отличить нездоровое от нормального религиозного поведения «внешнему» человеку сложно. Стоит оценить, насколько такой верующий социально адаптирован. Если человек работает или учится, вообще нормально исполняет свои обязанности, к людям в целом доброжелателен, то говорить о душевном расстройстве или искажении веры не приходится. В конце концов, у каждого свои потребности в общении. Простого нелюдимого человека будут считать не более чем обыкновенным чудаком.
Иной разговор, если человек бросает работу, запускает дом и свой внешний вид, не отвечает на вопросы или устраивает скандалы на пустом месте и изводит свою семью. Вот тут стоит задуматься в лучшем случае о нервном срыве, в худшем — об опасном духовном состоянии, называемом «прелесть».
Что такое «духовная прелесть»? В широком смысле это любое религиозное заблуждение. Св. Симеон Новый Богослов говорил прямо: «Мы все в прелести»[64]. В узком — неадекватная оценка себя и своего духовного состояния в результате неправильного образа молитвы. Мы уже говорили о практике исихазма — так вот, неправильная практика, например, без должного духовного руководства, может привести к самым разным образом проявляющейся прелести: от гордыни до видений. В последнем случае у человека почти неизбежно повреждается психика, и дело рискует закончиться диагнозом «шизофрения».
Чаще всего прелесть проявляется просто как самообман и превозношение человека перед другими людьми. Если придя из храма благочестивая матушка дает понять своим неверующим ближним, что она молилась, а не какими-нибудь суетными делами занималась, и потому на голову выше всей семьи — это прелесть. Если отец семейства лишает жену и детей пропитания, а сам ударяется в благотворительность или углубляется в молитву — чаще всего это прелесть[65].
Церковь всячески предостерегает своих чад от такого ложного состояния. В частности, именно исходя из этих соображений всякому верующему рекомендуется чаще общаться с опытным священником — своим духовным отцом. Исповедь необходима не только для совершения таинства Покаяния, но и как духовная беседа, помогающая выявить прелесть и любой грех на самом раннем этапе, пока этот духовный яд не пустил свои метастазы в душу.
Особенно страшно, если фанатизм (и, по сути, прелесть) начинают пропагандировать священники и епископы. Не всегда Церковь успевает отреагировать на такую «проповедь» с самого начала. Тогда ситуация может выйти из-под контроля. Печальна и показательна история бывшего Чукотского епископа Диомида. Человек искренний и увлекающийся, он начал проповедовать крайний изоляционизм: считал злом документы и мобильную связь, полагал недопустимым любой диалог с неправославными, предупреждал о засилии врагов и в конечном итоге пришел к тому, что объявил себя единственным оставшимся истинно православным епископом. На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2008 году епископ Диомид был запрещен в служении, а в дальнейшем и вовсе лишен сана. Сейчас многие чада Русской Православной Церкви, включая священников, полагают, что это надо было делать гораздо раньше: у опального епископа уже успел сложиться определенный круг почитателей. В результате низкой образованности формально православного населения (многие крестились, когда еще не было никаких книг по основам веры; некоторых крестили позже, но безо всякой подготовки; огромное количество людей крещеных, но получавших знания о вере не от священников и не из книг, а от таких же плохо образованных знакомых) идеи епископа Диомида оказались чрезвычайно популярными. И сейчас можно встретить даже в храмах людей, говорящих, что все епископы и священники отпали от Церкви, истины на Земле не осталось, вера поругана… Правда, в таком случае непонятно, зачем приходить в храм, но это уже совсем другой вопрос…
Как уже было сказано, таких людей очень жаль. По сути они не сумасшедшие и не изуверы, а просто заблуждающиеся
