50 приемов письма от Роя Питера Кларка - страница 13
С того момента, как я узнал об этом инструменте, я замечаю, как оцениваю тексты, не перегруженные формами на – ing. Послушаем Кэтлин Норрис из «Дакоты» (Dakota: a Spiritual Geography):
Как и многие, кто писал о Дакоте, я воодушевлена суровой красотой этого края и чувствую, что должна поделиться историями, которыми полнится эта земля. Писание – занятие, требующее уединения, и в идеальном случае Дакота, кажется, может обеспечить писателю одиночество и тишину. Однако безумная социальная активность в маленьких городах заставляет человека замолчать. Людей намного меньше, чем рабочих мест. Нужны люди, чтобы возглавить церковный хор или молодежный отряд, сразиться с лигой, тренировать команду по софтболу или малую лигу, руководить Торговой палатой или комитетом клуба. Многие службы жизненно необходимы: добровольческая пожарная часть и служба скорой помощи, горячая линия по вопросам насилия в семье, продовольственный склад. Слишком часто всем начинает заправлять какой-нибудь Том Сойер, который превращает взрослую жизнь в вечный клуб по интересам. Представьте себе проведение остатка своей жизни в летнем лагере.
В абзаце 126 слов, Норрис лишь дважды использует формы на – ing (писание – writing, проведение – spending). Не так много.
1. Перечитайте вашу последнюю публикацию. Обведите все слова, выраженные через формы глагола несовершенного вида (слова на – ing). Заметили что-нибудь? Не слишком ли часто вы используете их?
2. Если так, перепишите несколько фрагментов. Смотрите, удается ли избежать нескольких форм несовершенного вида (слов на – ing), используя вместо них другие формы (простое настоящее и прошедшее времена).
3. Обратите внимание на количество слов, выраженных через формы несовершенного вида (слов на – ing), в произведении, которое вам нравится.
4. Если при письме и чтении вы столкнетесь с трудным текстом, проверьте его на наличие форм глагола несовершенного вида (слов на – ing).
Инструмент 7. Не бойтесь длинных предложений
Отправьте читателя в путешествие по языку и смыслу
Все боятся длинных предложений – редакторы, читатели, а больше всех писатели. Даже я. Смотрите. Еще одно короткое. Еще короче. Отрывки. Крохи. Одни буквы. Одн… од… о… Могу ли я написать предложение без слов? Одними знаками препинания? …:#!? Пишите то, чего боитесь. Пока писатель корпит над длинным предложением, он вообще не может считаться писателем. Длина лишь ухудшает плохое предложение, а хорошее предложение может сделать лучше.
Мое любимое эссе Тома Вулфа времен зарождения движения новой журналистики (New Journalism) – «Воскресная разновидность любви»[22], по названию романтической баллады того времени. События в эссе разворачиваются на станции нью-йоркского метро как-то утром во вторник – вопреки заявленному заголовку, не в воскресенье. Вулф видит и выхватывает момент юношеской страсти в городском метро, переосмысливая городскую романтику:
Любовь! Эфирное масло либидо в воздухе! Сегодня вторник, без четверти девять утра, и мы находимся в подземке, на линии Межрайонной скоростной системы перевозок, на станции «50-я улица и Бродвей», а двое юнцов уже висят в каком-то переплетении рук и ног, облаченные в «ломаную саржу», и это, следует признать, доказывает тот факт, что одним воскресеньем любовь в Нью-Йорке не ограничивается.
Это прекрасное начало. Немного эротичности и восклицательные знаки. Описание страстного контакта, выраженного словами «в… переплетении рук и ног», создает быстрый переход из короткого предложения в длинное, когда писатель и читатель с некоей абстрактной вершины, от любви и влечения как таковых, переключаются на историю двух подростков, слившихся в страстных объятиях, – а затем возвращаются к размышлениям о проявлениях любви в мегаполисе.
В часы пик в метро пассажиры начинают осознавать значение длины: длины платформы, длительности ожидания, длины поезда, длины эскалаторов и лестничных пролетов до поверхности, длины очередей из торопливых, недовольных и нетерпеливых пассажиров. Обратите внимание на то, как Вулф задействует длину предложений, чтобы передать требуемые реалии:
