Г.Васильев
Я опять намедни одичал, где же вы, здоровые задатки? Раздражаться стал по мелочам, стал прощать большие недостатки, Да неужто, снова началось? Вновь содом, дурдом, неразбериха! То ли радость это, то ли злость, все смешалось, все сплелось, Лихо, мое лихо!
Так жена рвет в ярости чулки, потеряв надежду их заштопать, Так, автопилоту вопреки, самолет нырком уходит в штопор! Так баран, с тупым упорством бьет черным лбом об изгородь кошары, Я поплыл, я тронулся, как лед, и ночами напролет Снятся мне кошмары.
Отгоняя прочь ночную жуть, я с утра до вечера корячусь. Как шахтер, продукт произвожу, и в работе, как в болоте прячусь. Исчезаю, сдав себя в наем, как в ночной туман на дне оврага, Чтоб не видеть света даже днем! А, гори она огнем! Вся эта шарага!
Я зажат в железные тиски, я хриплю заезженной пластинкой, А желанья рвут меня в куски, и ревут животные инстинкты, И топочут дикие стада, я верчусь, мечусь, впадаю в детство, Думал, дурь мою уймут года, а, выходит, никуда От нее не деться!
115*11 Большевики должны сдать власть А.Иващенко Г.Васильев
Низы в голодном исступленьи, Верхам давно на все накласть, Подобно смерти промедленье, Большевики должны сдать власть!
Приняв для храбрости полбанки,
Былые принципы поправ,
Сперва: мосты, вокзалы, банки,
Потом сдать почту, телеграф,
Потом заводы сдать задаром, Потом сдать землю ни за хрен, Решительно, одним ударом, Сдать сразу Смольный, Зимний, все!
Так повелительно и грозно
Все потерять или пропасть,
Сегодня! Завтра будет поздно,
Большевики должны сдать власть!
Это будет последней директивой Цэ Ка! Сдать власть неформалам и слезть с броневика!
116*12 Два косяка летающих тарелок
Кончается четверг и дождик мелок, и сквозь него едва-едва видны: Да косяка летающих тарелок идут над мокрой территорией страны. И девушки, бегущие с работы, по лужам торопливо семенят, Промокший двор, и в нем промокший кто-то, Немножечко похожий на меня.
О как легка и необыкновенна та женщина, что скромный свой уют Несет в химчистку в сумке здоровенной, немножечко похожей на твою. А из-за облаков сквозь дождик мелкий
глядит на двор в подзорную трубу Бортинженер летающей тарелки, немножечко похожей на судьбу.
Кончается четверг и дождик мелок,
и трудно разглядеть в промозглой мгле, Чего-то, что на небо улетело, и то, чего осталось на земле. И две фигуры посреди стихии, друг с друга не спускающие глаз, Промокшие, слепые и глухие, такие непохожие на нас.
117 Дворник Степанов
Набив межзвездной пустотой оба кармана, Тихо, как вор, в город проникнет ночь, И одуревший от весны дворник Степанов, Дерзкой метлой мусор погонит прочь.
И словно ночной ковбой, из-за угла выйду я,
Наступая на лужи,
И сложит оружие Непобедимая зима.
И вдруг от запаха весны, неба и хвои, Что-то во мне произойдет внутри. И оттолкнувшись от земли дерзкой ногою, Я воспарю метра на два - на три. Но и не более, Чтоб с непривычки не стучало в ушах от давления, Но и не менее, поскольку хочется летать.
И одуревший от весны, в дальние страны, Я полечу сквозь небосвод ночной. И, заглядевшись на меня, дворник Степанов Спрячет метлу и полетит за мной.
Так отчего же весь народ ходит как пьяный,
Что нас влечет, что нас лишает сна?
Да, просто в туче воробьев дворник Степанов
В небе висит, значит пришла весна.
*14 Я плыву на катере
Я плыву на катере, крою всех по-матери, Отчего же, отчего? Нет воды в форватере!
Но скрежещет по камням, стон стоит по пристаням, Там, слезами умываясь, рыба требует ням ням! Вместо корма ей везут отработанный мазут.
Рыба плавниками бьет, птица рыбу не клюет, И от голоду немедля богу душу отдает. Звери, птицы не поев, умирают, околев..... не поев.
У клещей и прочих блох рацион из рук вон плох, Потому что мир животных преимущественно сдох. Гнус, в отсутствии зверей, кровь сосет из егерей.
Сатанеют егеря и, окурками соря, Невзирая на пожары, нервно курят, почем зря, Дым встает под небеса, то - горят, горят леса!
Без растительных пород исчезает кислород, А без оного без газу задыхается народ, Задыхается народ, по колхозам - недород.
