Кроме Скара здесь были и другие калибаны. Молодой коричневый по имени Двакамень – калибан наследника, и совсем еще маленький коричневый. У Тама не было своего калибана. Здесь находился и Там. Он всегда молчал, общался только с камнями, а в этом он достиг большого искусства.
– Что если бы он был твоим единственным ребенком? – спросила Ма-Ги.
– Но этого же не случилось. И потом, я не нахожу ничего необычного в нем.
Ма-Ги сомневалась в этом, но слушала, не возражая. Она уже завоевала привязанность Дина, который все время льнул к ней. Ему нравились ее рассказы.
– И что? – спросил Дин. – Ты поплыла туда?
Элаи подняла платье и показала старый шрам.
– Вот почему я сейчас не могу быстро ходить. Я бы полностью истекла кровью, если бы Ма-Ги не остановила ее.
– Но что же там, в море? – глаза Дина были такими же, как глаза юной Элаи. В них была видна мысль.
– Может быть, то, что мы не видим, – сказала Ма-Ги.
– Скажи! – крикнул мальчик, и его калибан проснулся, встал на ноги, а Скар зашипел, лениво предупреждая.
– Есть много такого, что мальчику совсем не нужно знать, – сказала Элаи.
– Завтра, – сказала Ма-Ги. – Завтра поговорим.
– А сейчас уходи, – сказала Элаи. – Я устала от детей.
Дин нахмурился. Его калибан стоял и все время постреливал языком, как бы отыскивая врагов.
– Иди и забери своих братьев.
Подошли няньки, старые, безмолвные. Они были из Привидений. Мальчикам ничего не оставалось делать. Кричать и плакать возле Скара было небезопасно. Поэтому они ушли.
Элаи осталась сидеть на крыше, подставив тело солнцу. Спиной она опиралась на стену. Вокруг Башни золотились поля. В промежутках между ними виднелись странные глинобитные дома рыбаков, окруженные зеленью садов. По берегам реки были расставлены колья, на которых сушились сети.
Ма-Ги еле заметно улыбнулась. Она знала, что делает. Она знала, что наследник уже начал говорить, начал спрашивать, потянулся к знанию. Элаи в эту весну совершенно неожиданно почувствовала себя лучше. Она расцвела, как некогда засыхающее дерево. Она стала набирать вес, силу. Ма-Ги знала, что это вызвано витаминами, антибиотиками, биологически активными препаратами.
– Все время рыба, – с отвращением сказала Элаи.
– Послушай, рыбу тоже можно сделать вкусной. Можно коптить, можно варить, жарить.
– Мне нравятся таблетки, – сказала Элаи.
– Но таблеток на всех не хватит. Ты хочешь руководить здоровыми людьми?
– Значит, сети. Значит, вяление, копчение рыбы, запасание ее на зиму, когда рыба плохо ловится.
Вмешательство, так назвали бы это на Базе.
34
Записи из журнала Ма-Ги.
...Итак, я разговариваю с мальчиком. Я рассказываю ему все. Теперь он смотрит на меня как на нечто необходимое. Рассказы о матери заставили его теперь относиться к ней с почтением.
Отношения между Элаи и сыновьями странные. Мы знаем, что такое материнский инстинкт. Но здесь нечто иное. Я не скажу, что Элаи не испытывает никаких чувств к сыновьям. Она с горечью говорит о смерти одного из них.
Однако среди людей полно примеров тех, где чувство материнства ослаблено. Может, это чувство сконструировали сами люди? Может, оно должно заменить ту информацию, которую ребенок не получает в генетическом коде?
Может, правда, я ошибаюсь.
Эти люди произошли от тех, что созданы в лабораториях.
Двести лет назад. С тех пор родилось много детей.
Сыновья Элаи имеют разных отцов. Я спросила Элаи, выбирала ли она партнеров. «Конечно, – ответила она. – Один был Дин, другой Клауд, третий Там. И Марик».
Значит, мальчики носят имена отцов. Я не встречала отцов. А может, меня не представляли им. Элаи кое-что рассказала о Таме. Это человек из Новой Башни. Скар и его калибан поссорились. Он убежал.
– Скар убил его? – спросила я, не совсем понимая, о ком идет речь, о человеке или калибане.
– Нет, – сказала Элаи и больше не возвращались к этому.
Но Там правит Новой Башней над морем. И мне кажется, что это и есть тот Там. Отношения между ними дружеские, насколько я могу судить.
Я сказала, что у Элаи нет чувства материнства. Отношения между нею и детьми носят характер соперничества. И только калибаны определяют, кто же занимает доминирующее положение.
