Джеймс Конн тоже был на похоронах. Когда все было кончено и ази забросали могилу землей, Конн вернулся к себе, выпил, налил еще. И так несколько раз.
В этот вечер на землю опустился туман, один из тех туманов, что на долгие недели окутывают все на земле. В тумане бродили тени людей, слышались пронзительные крики ариэлей, а по ночам тяжелое ворчание калибанов за защитными оградами. Но ограды выдерживали.
Конн пил, сидя за единственным столом в лагере. Он пил и думал о Жанне, о ее могиле на Сытине, о могилах здесь у моря, о военных товарищах, которые вовсе не имели могил. Думал о времени, когда был близок с Адой Бомон. Они были близки так, как никогда он не был близок с Жанной. Это было, когда он потерял треть своих войск, и потом они с трудом, с большими потерями вытесняли сопротивляющихся из туннелей. Он думал о тех днях, о забытых лицах, забытых именах. И когда количество мертвых в его памяти превысило количество живых, он почувствовал себя спокойно. Он выпил за всех, за каждого в отдельности... И когда наступило утро, достал свой пистолет, направил его в голову и нажал спусковой крючок.
14. Год 3, день 189
Зерна налились, позолотели, и серпы в руках ази срезали тугие стебли старым способом, без всяких машин. А корабли все не прилетали.
Гуттиериз подошел к лагерю и осмотрел все вокруг. Дома лагеря ази были справа от него. Многие из них были каменными, но архитектура их была очень странной. Ази делали их в свободное время, и для экономии стены домов были общими. Так было меньше работы. Главное было не в красоте, а в крепости и надежности. Если Совет и инженеры одобряли постройку, тогда в доме селились ази.
Он и Кэт поступили так же. Они пристроили к куполу еще одну комнату, и она прекрасно служила им и маленькой Джейн Фланаган-Гуттиериз.
Снова в окрестностях появился калибан. Они приходили, как понял Гуттиериз, когда происходила смена времени года. Приближалась осень, и калибаны строили себе жилье. Гуттиериз несколько раз выступал в Совете, требуя экспедиции на другой берег. Однако сейчас было время сбора урожая. И калибан снова появился. Гуттиериз решил изучать его поведение здесь.
Но если калибаны будут рыть туннели под домами или проникнут на поля, – предупредил Гэллин, глава Совета.
– Мы собираемся жить здесь, – возразил ему Гуттиериз. И добавил то, что никто на Совете еще не осмеливался произнести: – Корабль не прилетит. Не можем же мы жить слепыми в этом мире!
Наступила тишина. Слова прозвучали безжалостно. Он уничтожил надежды, Гуттиериз видел обращенные к нему взгляды, умоляющие и обвиняющие. Но было много и таких людей, на лицах которых ничего не отразилось. Они все хранили внутри – как ази.
Сейчас он шел один, так как люди взяли оружие и пошли охотиться на калибанов. Он прошел мимо полей, поднялся на холм и стал спускаться вниз, удаляясь от лагеря, что было нарушением всех правил.
Он сел на склоне и стал рассматривать в бинокль курган. Он смотрел долго, как два калибана, используя свои носы, как лопаты, стаскивали землю к холму.
Около полудня, сделав записи о наблюдениях, он поднялся и пошел по направлению к кургану.
Внезапно оба калибана нырнули в отверстие кургана.
Он остановился. Огромная голова рептилии появилась из бокового отверстия кургана. Выстрелил язык из пасти, а затем появился сам калибан, огромный, вдвое больше своих собратьев. Шкура его играла оттенками зеленого и золотого цветов.
Новый тип. Как мало они знают о калибанах!
Гуттиериз затаил дыхание и смотрел. Огромное чудовище – шесть или может быть восемь метров длиной – тоже смотрело на него. А затем появились еще два, обычного серого цвета. Они выглядывали из-за плеча гиганта.
Первое чудовище двинулось к Гуттиеризу и подошло совсем близко. Оно вдвое превышало рост человека. Бугристый воротник приподнялся, затем снова опал. Тем временем другие два направились к реке свободно, спокойно, волоча хвосты по грязной засохшей траве. Они исчезли. Первый калибан долго смотрел на биолога, затем он повернулся, не спуская глаз с Гуттиериза, и побежал с той скоростью, которую был способен развить калибан.
