Вагоны наполнялись так быстро, что состав просто не успевал отъехать. И вот уже из люков посыпались кирпичи, оконные рамы и детали машин.
– О, Господи! – закричал дежурный. – Фабрика пожирает сама себя!
И он умчался прочь.
Катастрофа произошла оттого, что в результате наводнения на Ниагаре электростанции города заработали с удесятеренной мощностью. Теперь, переработав уже весь имевшийся скот, фабричные машины работали вхолостую. И в конце концов они сами наладили обратный процесс: засасывали из вагонов чемоданы, масло, сыры, сапоги, мороженое мясо, копченые колбасы и так далее, а из воронки у фабричных ворот выплевывали быков, телят и коров, которые с нервным мычанием и ревом мчались прочь со двора и разбегались в разные концы города.
Дядюшка с Конрадом вновь сели верхом на Вороного, которого, однако, волокли за собою обезумевшие стада. Движущиеся тротуары неслись с безумной скоростью, машины мелькали мимо подобно молниям, сталкивались, въезжали в дома и неслись вверх по лестницам. Искусственные сады вяли и мгновенно зацветали вновь. В небесах появился послезавтрашний выпуск 'газеты.
Для Негро Кабалло все это было уже чересчур. Остановившись на проезжей части улицы, он весь дрожал от страха.
– Простите меня, Кабалло! – воскликнул дядюшка Рингельхут и так огрел Вороного тростью, что тот, позабыв от неожиданности все страхи, во весь опор помчался по охваченному паникой и безумием городу.
Через несколько минут они очутились за городской чертой. Теперь они были спасены!
– Чертовски тонкая штука, эта техника, – заметил Негро Кабалло.
Оглянувшись, они увидели, как над крышами домов взлетают лифты. Шум качающихся алюминиевых небоскребов напоминал о войне.
Дядюшка Рингельхут потрепал коня по холке, отер пот со своего лба и сказал:
– Похоже, сейчас этот электрический рай взлетит на воздух!
Конрад схватил дядю за руку.
– Не расстраивайся, дядя, не надо. Когда я вырасту, мы построим новый Электрополь!
И они покатили дальше. Прямо, никуда не сворачивая. К Южным морям.
Они скакали по белым дюнам. В роликовые коньки Вороного набился песок. Они скрипели и скрежетали. Звук был просто непереносимый. Дядюшка заткнул уши.
– Рехнуться можно! – крикнул Конрад, которому припала охота подразнить дядю.
Но поскольку Рингельхут заткнул уши, он, естественно, ничего не расслышал. Вскоре дюны кончились и началось море. Оно было синее-синее и ему, казалось, не будет конца. Ведь это было не просто море. Трое друзей стояли на берегу Индийского океана и, несмотря на то, что солнце здорово припекало, любовались луной.
Вороной заявил, что как бы там ни было, больше всего ему хочется сейчас же повернуть обратно. Но у дяди с племянником уже голова пошла кругом. И Вороному ничего не оставалось, как, скрежеща роликами, катить вдоль берега, ибо Рингельхут вообразил, будто где-то тут непременно должна быть шлюпка.
Шлюпка им, правда, не попалась, но они приметили нечто куда более странное – стальную ленту, метра в два шириной, уходящую далеко в море, и казавшуюся такой же бесконечной. Лента напоминала узкую улочку, ведущую через океан, или, может быть, лунную дорожку.
На этой стальной дорожке в некотором отдалении от берега одинокая женщина орудовала шваброй.
– Что вы там подметаете? – заинтересовался дядюшка Рингельхут.
– Я драю экватор, – отвечала женщина.
– Что? Так это и есть экватор? – недоверчиво воскликнул Конрад, указывая на стальную дорожку.
– А позвольте спросить, зачем вы драите эту штукенцию? – осведомился Вороной.
– У нас три для дул муссон, – сказала уборщица. – Волны были высотой с дом и сегодня утром обнаружилось, что экватор заржавел. Вот я и отскребаю ржавчину. А то, если ржавчина въестся, экватор может лопнуть и тогда земной шар сломается.
– В таком случае лучше всего покрыть ваш дурацкий экватор свинцовым суриком, – посоветовал конь. – Тогда его никакая ржавчина не возьмет.
– Но он обязательно должен немножко ржаветь, – проговорила женщина, – иначе я потеряю работу.
– Простите великодушно, не знал, – смутился Вороной. – Я вовсе не хотел вас обидеть.
– Ничего страшного, – скромно сказала женщина, продолжая скрести экватор.
