- Ничего себе... - ошарашенно пробормотала графиня. - А почему
меня об охране никто не предупредил? Ладно, поехали.
Когда они выехали с дворика крематория, Карина спросила:
- Как у вас дела с Терелоем?
- А? Да как обычно. Неделю назад я опять о свадьбе
вспомнила. Так он помялся-помялся и сбежал от меня по горам лазить, как и в
прошлый раз. Сказал, что шаг слишком серьезный, он подумать должен. Гордый... -
вздохнула Ольга. - Слишком гордый. Нищий плебей пытается окрутить богатую
аристократку - похоже, именно так он на вещи смотрит. Ума не приложу, как его
переубедить. Мне уже, ох, тридцать семь, детей или сейчас заводить надо, или
никогда. Если я за ним еще пару лет погоняюсь, рожать опасно станет.
- Не торопись, - посоветовала Карина. - Качественную
беременность мы тебе хоть в шестьдесят обеспечим. А ему дай свыкнуться с
мыслью. Мужики - они такие, им свобода дороже всего остального. Особенно при
вашей монастырской морали. У вас, кажется, скоро годовщина встречи?
- Ага, - Ольга ностальгически улыбнулась. - Два года. Между
прочим, как раз в том маленьком парке, который мы проехали пару минут назад. Я
не рассказывала? Я от охраны сбежала от тоски и пошла бродить по улицам. А те
гопники, похоже, решили, что слабую девушку каждый может обидеть. И тут Терелой
встрял - с работы возвращался. Пока я глазами хлопала и млела от удовольствия -
все-таки не каждый день тебя защищают не по долгу службы, а по зову сердца -
ему успели навалять как следует, в том числе ногами. Потом, конечно, я
очухалась и доступно продемонстрировала им, что такое гипеметаболизм в
сочетании с первой категорией. А Теру пришлось ко мне домой везти, от грязи
отчищать и ссадины перекисью промывать. Тоже мне защитничек - давно за сорок, а
так и не научился понимать, когда надо драться, а когда - делать ноги.
В ее голосе скользнули нежные нотки, так нехарактерные для
суровой главы Сураграшского департамента.
- Ну ладно, а у тебя-то как? - спохватилась она. - Никого
себе еще не нашла?
- Мне нельзя, - качнула головой Карина. - Я же объясняла.
Ой, а знаешь, что Цу учудила на днях? Она давно ругалась, что у нее в
лаборатории половину сотрудников СОБ завербовала как осведомителей, практически
всех - грубым шантажом. Работать невозможно - все страдают угрызениями совести,
глаза отводят, кучу времени на печальные размышления тратят. Так она собрала коллектив
в один прекрасный вечер и заявила, что ей все равно, кто, кому и как на нее
стучит, что она всех сексотов знает поименно и что ее это не колышет. И что
если кому-то по какой-то причине некомфортно работать под ее руководством, то
пусть катятся, но уж если останутся, то все эмоции пусть оставляют за стенами универа.
- И что? - с любопытством переспросила Ольга.
- Трое лаборантов уволились на следующий день. И один
аспирант попытался сбежать. Но она к нему домой приехала - уж и не знаю, как
она ему мозги вправляла, но он вернулся и с тех пор работает нормально. А потом
она явилась в окружное управление СОБ и набила морду особо активному
следователю, который по ней работал. Буквально набила - дала в глаз кулаком,
после чего манипуляторами в окошко на третьем этаже вывесила и как следует
потрясла. Бедняга аж обделался с перепуга. У ней уже официально первая
категория, так что она больше не стесняется силу демонстрировать. Поскольку у
нее дипломатический иммунитет и своя папка в "Камигами", скандал, разумеется, замяли,
а СОБ притихла и ее сотрудников дергать перестала. До поры до времени, разумеется.
Через годик-полтора обязательно новый инициативный деятель нарисуется.
Ольга от души засмеялась.
- Хотела бы я на морду следака посмотреть в тот момент! Чего
еще новенького?
Карина помолчала.
- Онка, ты подставляешься, - наконец сказала она. - Своими
аналитическими отчетами, я имею в виду.
- Что? - озадаченно переспросила директор Сураграшского
департамента.
- Ты зря пытаешься подавать события в выгодном для нас свете.
Тебя могут перепроверить - и перепроверяют. Не следует ставить себя в положение
ненадежного источника информации. У тебя слишком много недоброжелателей, а мы можем
тебя прикрывать только до определенного предела.
