1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1 - страница 13

капиталами, что дало возможность молодому Маймониду предаться исключительно

занятию науками. Он ревностно изучил еврейскую, арабскую, греческую и латинскую

литературы, занимался философией, теологией и медициной. Но при всех своих ученых

занятиях Маймонид преимущественно отдавался присущему своей нации делу -

торговле драгоценными камнями. Потом он сделался лейб-медиком знаменитого

султана Саладина. Он обладал философскими и медицинскими сведениями и заявил

блистательные способности в своих многочисленных сочинениях. Современник его,

раввин Иедалия, говорит: «Если б я захотел перечислить его сочинения, то недостало

бы у меня времени».

Маймонид комментировал три части гемары; но эти комментарии исчезли. До нас

дошли «мишна», «тора» (Иад-Гахазака), «море-небухим» и комментарий на «мишну»,

начатый Маймонидом на 28-м году его жизни.

Раз мишна была более или менее закончена, то последующие законодатели вовсе

и не думали задавать себе вопрос - согласно ли все то, что в «мишне» изложено, с

духом библии? Благодаря такому положению литература Талмуда росла постоянно, и

когда Маймонид пришел к заключению, что в этом море законов трудно разобраться,

он предпринял поистине гигантскую работу - подвести итог более чем тысячелетней

деятельности ученых. Он составил кодекс законов, в котором все было выведено на

основании Талмуда, или, вернее, в котором были изложены добытые учеными, до него

жившими, результаты религиозного законодательства.

Несмотря на значение Маймонида как человека, ученого и знатока Талмуда,

необходимо сказать, что в одном отношении он нанес громадный вред своим кодексом,

и именно потому, что смотрел на работу своих предшественников так, как ученые III в.

смотрели на «мишну».

Более набожные люди время от времени вводили новые ограничения личной

свободы в поступках и тем все более и более увеличивали зависимость еврея от

талмудистского законодательства. В поощрениях в этом духе раввины почти всегда

были солидарны, и если сравнить религиозный кодекс евреев нынешнего столетия с

таковым, допустим, XII в., то увидим, что число законов с того времени значительно

возросло; а сравните законы тогдашнего времени с таковыми VI в., то опять увидите

большую разницу; еще шесть веков назад - и разница станет уже очень значительной.

Что бы там ни говорили, но несомненно, что в отношении религиозном евреям времени

второго храма жилось привольнее, чем теперь, в том именно смысле, что целая масса

законов, соблюдение которых для евреев ныне обязательно, было неизвестно.

Несмотря на всю свою ученость, Маймонид изумляет нас тратою своего таланта и

времени на объяснение мелочной практики, наполняющей целую часть «мишны». В

самом деле, стоило ли заниматься исследованием таких вопросов, по школе Гиллеля,

каковы: «Позволительно ли есть птиц с молоком?» или же рассуждать о том, «должно

ли мести в доме, не умывая рук, или же прежде следует вымыть их?»

Должная дань удивления уму, талантам и познаниям Маймонида вызывает еще

большее удивление, когда этот прославленный мыслитель в своих сочинениях

подтверждает необходимость ненависти евреев к исповедникам другой религии. Он не

только позволяет обманывать, но доходит до убеждения в необходимости истреблять

злодеев эпикурейцев' и еретиков под ненавистным предлогом - общим всем гонителям -

отвратить опасность, грозящую истинной религии.

Конечно, дурная сторона этих правил относится более к Талмуду, но это не может

быть достаточной причиной для оправдания Маймонида, обладавшего высоким умом, в

проповедовании таких правил. Последнее тем более странно и возмутительно, что он

не разделял всех предрассудков своего времени: так, он часто восставал против

астрологии, которой верили евреи и которая находила даже в XVI в. много

приверженцев во Франции.

1 Под эпитетом «эпикуреец» евреи разумеют не человека, предававшегося

исключительно наслаждениям, а того, кто позволяет себе какое бы то ни было

сомнение относительно Талмуда.

Есть историческое указание на существование письма Маймонида к марсельским

евреям, в котором он осуждает их за легковерие, а в предисловии комментария к