Длина тела — четыре фута семь дюймов, вес — семьдесят два фунта.
Ссадины, возможно, следы укусов были обнаружены на правой скуле, а также на подбородке и на задней и передней стороне шеи. Протяженные синяки и ссадины на шее указывают на то, что смерть наступила в результате удушения.
Удушения.
Задыхаясь, она прокусила себе язык. Было сделано предположение, что она, по всей вероятности, находилась в сознании до самой смерти.
По всей вероятности, находилась в сознании.
На груди у жертвы бритвой было вырезано ЛЮБОВЬ. Опять-таки предполагалось, что эта надпись была сделана до наступления смерти.
ЛЮБОВЬ.
Протяженные синяки были также обнаружены на обоих запястьях и щиколотках. Все эти раны сопровождались глубокими кровоподтеками, указывающими на то, что жертва довольно долго боролась с нападавшим. Более того, каждая ладонь проколота насквозь, возможно, гвоздем или похожим металлическим орудием. Подобная рана была обнаружена на левой ступне. Можно было предположить, что преступник также предпринял неудачную попытку нанести аналогичную рану на правую ступню, что привело к ее частичному проколу.
Жертва довольно долго боролась с нападавшим.
Требовалось проведение дальнейших анализов, однако даже поверхностное изучение соскобов, взятых с кожи и из-под ногтей жертвы, выявило наличие угольной пыли.
Угольной пыли.
Ясглотнул.
Внешние и внутренние разрывы и кровоподтеки были обнаружены в области влагалища и ануса. Внутренние разрывы влагалища были сделаны стеблем и шипами розы, введенной во влагалище и оставленной там. Подавляющее большинство этих ран, опять же, было нанесено до наступления смерти.
Стеблем и шипами розы.
Кошмар за кошмаром.
Я с трудом перевел дыхание.
Затем ее, видимо, перевернули на живот.
Спина Клер Кемплей — отдельная история.
Другая провинция ада:
Два лебединых крыла были вшиты в ее кожу.
«ОТРЕЗАЛИ КРЫЛЬЯ НАЧИСТО И ОСТАВИЛИ БЕДНЯГУ ПОДЫХАТЬ».
Стежки, сделанные тонким вощеным шнурком, были неровными. В некоторых местах кожный покров и мышечная ткань были полностью разможжены, и шнурок болтался. Правое крыло было совсем оторвано. Кожа и мышечная ткань не выдержали его веса. Это привело к длинному разрыву вдоль всей правой лопатки жертвы.
«ОНИ ЕМУ КРЫЛЬЯ ОТРУБИЛИ НА ФИГ. БЕДНЯГА ЛЕБЕДЬ БЫЛ ЕЩЕ ЖИВ».
В заключение отчета патологоанатом напечатал:
Причина смерти: АСФИКСИЯ ВСЛЕДСТВИЕ УДУШЕНИЯ.
Сквозь тонкую белую бумагу я видел очертания и тени черно-белого ада.
Я сунул все это обратно в конверт, так и не взглянув на снимки, борясь с рвотными позывами, борясь с защелкой на двери кабинки.
Выломав дверь, я поскользнулся и упал прямо на очередного чертова водилу; его горячая моча попала мне на ногу.
— Пошел на хрен, пидор чертов!
Я вырвался наружу, вдыхая йоркширский воздух, размазывая по лицу слезы и желчь.
Все раны нанесены до наступления смерти.
— Слышь, пидор, я тебе говорю!
ЛЮБОВЬ.
Мать сидела в кресле-качалке в дальней комнате, глядя на сад, на моросящий дождь.
Я принес ей чай.
— Посмотри на себя. В каком ты виде, — сказала она, не глядя на меня.
— Кто бы говорил! Ты сама еще не одета, а уже поздно. Это на тебя не похоже.
Я сделал большой глоток горячего сладкого чая.
— Нет, родной. Не сегодня, — прошептала она.
На кухне по радио начались шестичасовые новости:
Восемнадцать человек погибли в доме престарелых в Ноттингеме — второй пожар за последние два дня. Кембриджский насильник расправился с пятой жертвой, и Англия проиграла семнадцать очков во втором раунде чемпионата по крикету.
Мать сидела, уставившись на сад, чай остывал.
Я положил конверт на комод, лег на кровать и попытался заснуть, но не смог. Сигареты совсем не помогали, как, впрочем, и виски, который не мог или не хотел оставаться в желудке. Вскорости мне стали мерещиться крысы с маленькими крыльями, они были больше похожи на белок с мохнатыми мордочками, говорящих добрые слова, но внезапно превращающихся в крыс, шепчущих мне на ухо ругательства, обзывающих меня, ломающих мне кости лучше всяких камней и палок. Это продолжалось до тех пор, пока я не вскочил и не включил свет, хотя, впрочем, уже был день и светло, но потом опять стемнело, и так далее, смена дня и ночи — сигналы, которые не получал никто, а уж тем более господин Сон.
