Кожаный кулак с силой врезался мне в лицо: два пальца воткнулись в рот, два — ослепили глаза.
— Закрой глаза и молчи, мать твою.
Я сделал, как мне велели.
— Кивни, если знаешь кафе «Редбек» на Донкастер-роуд, — злобный шепот обжег мое ухо.
Я кивнул.
— Хочешь статью — будь там сегодня, в пять утра.
Перчатка исчезла, и я открыл глаза навстречу черному небу и тысяче орущих сирен.
Добро пожаловать домой, Эдди.
Четыре часа подряд за рулем, убегая от детских видений.
Четырехчасовая экскурсия по местному аду: Падей, Тингли, Хэнгин Хитон, Шоу Кросс, Бэтли, Дьюсберри, Чикенли, Эрлсхитон, Готорп, Хорбери, Кастл-форд, Понтефракт, Нормантон, Хемсворт, Фитцуильям, Шарлстон и Стритхаус.
Крутые города для крутых мужиков.
Я не крутой; мне слабо проехать через Морли, где жила Клер, или взглянуть на Дьявольский Ров, мне страшно вернуться к цыганскому табору или даже домой, в Оссетт.
Где-то по дороге (сон уже наглухо застилал мне глаза) меня занесло в мотель «Клекхитон», где мне снились южные девушки по имени Анна или Софи и прежняя жизнь. Я проснулся, у меня стояло, в ушах звенела последняя присказка отца:
«Юг сделает из тебя мямлю, точно тебе говорю».
Проснувшись, вижу лицо темноволосой девочки, окруженной кольцом огня и ненависти, и школьные фотографии девочек, которых больше нет.
Страх повернул ключ в замке, я протер глаза и уехал сквозь серый свет, везде просыпалось зеленое и коричневое, мокрое и грязное, везде — холмы и поля, дома и фабрики, все наполняет меня страхом, покрывает слоем глины.
Страх — везде и всюду.
Рассвет на Донкастер-роуд.
Я въехал на стоянку за кафе и мотелем «Редбек», поставил «виву» между двумя грузовиками и остался сидеть, слушая Тома Джонса по «Радио-2». Без десяти пять я пересек незаасфальтированный пустырь и пошел к туалету.
В туалете воняло, кафельный пол был залит мочой, смешанной с грязью. Грязь и глина коркой засохли на моем покрасневшем лице. Я открыл кран с горячей водой и сунул руки под струю ледяной воды. Закрыв глаза, я плеснул воду на лицо и провел мокрыми ладонями по волосам. Коричневая вода струйками стекала по щекам на куртку и рубашку. Я еще раз ополоснул лицо и закрыл глаза.
Я услышал, как дверь открылась, и почувствовал порыв холодного воздуха.
Я начал открывать глаза.
Меня пнули по ногам, и я потерял равновесие.
Моя голова ударилась о край раковины, рот наполнился желчью.
Мои колени ткнулись в пол, подбородок — в раковину.
Кто-то схватил меня за волосы, толкая мое лицо обратно в грязную воду.
— Даже не пытайся на меня посмотреть. — Снова этот злобный шепот. Он вытащил меня из воды на дюйм.
Думаю: твою мать, твою мать, твою мать. Говорю:
— Что вам нужно?
— Молчи, говнюк.
Я ждал, мое горло было придавлено к краю раковины.
Всплеск. Я прищурился и разглядел какой-то тонкий желтый конверт, лежащий рядом с раковиной.
Рука, держащая меня за волосы, ослабила хватку, потом вдруг резко оттянула мою голову назад и небрежно треснула ею о край раковины.
Я зашатался, вытянул руки вперед и упал на задницу. В голове пульсировала боль, штаны начали промокать.
Я подтянулся, держась за раковину, встал, повернулся и вывалился из дверей на стоянку.
Ничего.
Два водилы, выходившие из кафе, громко заржали, показывая на меня.
Я прислонился к двери туалета и снова ввалился туда; водилы согнулись пополам от смеха.
Желтый почтовый конверт формата А4 лежал в луже воды рядом с раковиной. Я взял его и стряхнул бурые капли, закрывая и открывая глаза, чтобы унять головную боль.
Я открыл дверь в кабинку и, потянув за цепочку, смыл кусок бледно-желтого дерьма, плавающего в унитазе. Закрыв треснутую пластмассовую крышку над шумящей водой, я сел и вскрыл конверт.
Свежая порция ада.
Я вытащил два отпечатанных листа, три увеличенных фотоснимка.
Это была копия медицинского заключения по результатам вскрытия тела Клер Кемплей.
Еще один фильм ужасов.
Я не смог, не посмел, не стал смотреть фотографии, я просто начал читать текст, все больше холодея от ужаса.
Вскрытие было проведено в 19:00 14 декабря 1974 года в Пиндерфилдской больнице города Уэйкфилда доктором Аланом Куттсом в присутсвии начальника уголовного розыска Джорджа Олдмана и старшего полицейского инспектора Ноубла.
