«Неужели еще одна война, вторая по счету за этот год? Я уже сыт ею по горло и предпочел бы заняться чем-нибудь поинтереснее, чем еще год таскать эту форму».
Планирование операции «Барбаросса» происходило выборочно, со строгим соблюдением принципа необходимого знания[3].
Гитлер объявил о своем намерении напасть на Советский Союз 31 июля 1940 года, тогда и началась подготовка плана вторжения. Майор Карл Вильгельм Тило, молодой офицер-штабист, сотрудник оперативного отдела штаба ОКХ, записал в своем дневнике 21 сентября 1940 года в Фонтенбло, где тогда размещался штаб:
«Согласно распоряжению фюрера над территорией России надлежит провести аэрофотосъемку на глубину до 300 км в рамках подготовки вторжения. Мне в составе миссии военного атташе в Москве предстоит проработать задачи воздушной разведки и маршруты полетов разведывательных самолетов на трех направлениях наступления».
Через 11 дней Тило записал, что, по утверждениям военного атташе Германии, посетившего осенние маневры Красной Армии, «там все ждут начала советско-германской войны в 1941 году и считают, что после того, как будет сокрушена Англия, настанет черед России». Согласно утверждению генерала Блюментригга, начальника штаба 4-й армии, ни командующий армией — генерал-фельдмаршал фон Клюге, — ни его штаб до самого января месяца 1941 года не располагали информацией, указывавшей на скорое начало войны с Советским Союзом. Тем временем планирование продолжалось лихорадочными темпами до самого начала войны 22 июня 1941 года. Гальдер в январе того же 1941 года в двух словах сформулировал задачу предстоящей кампании:
«А. Использовать все имеющиеся соединения (тогда, 29 января, он считал необходимым иметь 144 дивизии)[4].
Б. Разгромить Россию в ходе быстротечной военной кампании».
Зима 1941 года в Европе была очень снежной
Он изложил главные отличительные черты и основные требования к этой кампании. Расстояние до Днепра, который намечался в качестве рубежа, на который требовалось выйти в первую очередь, — примерно равно расстоянию от Люксембурга до устья Луары. «Быстрота. Никаких задержек!» — отметил Гальдер. Важная роль отводилась транспорту и его организации, причем автотранспорту, а не железнодорожному. По оценкам немецкого военачальника, на тот период была достигнута «высокая степень моторизации» (по сравнению с 1940 годом); кроме того, Гальдер предусматривал создание еще 33 моторизованных соединений[5].
В течение весны 1941 года на восток перебрасывались все новые и новые дивизии, подготовка стала еще более напряженной по мере того, как в районы стратегического развертывания войск поэтапно стали направляться и штабы соединений, хоть пока и не в полном составе. «Эти месяцы отличались неспокойной атмосферой», — комментировал генерал Блюментритт. Многим из офицеров высшего командования выпало участвовать в боевых действиях на территории России в период Первой мировой войны тогда еще на младших командных должностях. «Так что мы в общих чертах представляли себе, что нас ожидает», — добавил он.
«И среди офицеров штаба, и среди командного состава дивизий росло чувство неуверенности. С другой стороны, долг требовал от них вдумчивой и упорядоченной работы. С прилавков магазинов вскоре исчезли все книги, так или иначе связанные с Россией».
Сохранились наглядные свидетельства тщательной и кропотливой работы по подготовке плана «Барбаросса». Это оперативная документация и многочисленные карты. Выпускались и доработанные карты-справочники, где указывалось расстояние до Москвы, где были нанесены места дислокации частей Красной Армии, важные промышленные объекты, железнодорожные магистрали, энергообъекты, военные госпитали и местоположение органов административного управления. Информация тактического характера, касающаяся рельефа местности, изотерм января и июля и иных метеорологических данных, была представлена как в форме таблиц, так и карт. Подготовка плана включала и данные фотометрической разведки, фотокарты, в частности, Москвы, с отмеченными на них зданиями, которые надлежало уничтожить в первую очередь. Блюментритт продолжает: