«Один русский генерал в нетрезвом состоянии хвалился, если, мол, с Польшей за 18 дней разделались, то с нами [то есть с Германией] и восьми за глаза хватит. Вот такое приходится сегодня слышать! Все это, конечно, очень интересно, но мы не так уж много и знаем о России (что касается территории, армии, казарм, аэродромов и так далее), о Польше, Голландии, Бельгии, Франции, а теперь — и об Англии мы знали куда больше. Но — как бы то ни было — унывать не стоит — у фюрера все под контролем».
Естественно, подобные высказывания — результат размышлений рядового состава. Вся сеть коммуникаций все сильнее растягивалась в восточном направлении. «Барбаросса», такое кодовое название имел план вторжения в Россию, разрабатывался с воистину тевтонской обстоятельностью. К 14 марта на восток уже были отправлены 2500 грузовых поездов первого эшелона войск. Развертывание войск продолжалось: в период с 8 апреля по 20 мая 1941 года из Германии и Западной Европы на восток было переброшено в общей сложности 17 дивизий, включая их штабы. В течение следующей декады прибыли еще девять дивизий. С 3 по 23 июня из южной и юго-западной Германии прибыли еще 12 танковых и 12 мотопехотных дивизий. Таким образом, общее число сосредоточенных у границ с СССР дивизий достигло 120. «Впечатляет бесконечность пространства, где будут наступать наши войска», — писал Гальдер 9 июня 1941 года. Офицер танковых войск гауптман Александр Штальберг вспоминает:
«В июне поступил приказ, ясно дававший понять, чего нам следует ожидать… Каждый солдат, от простого рядового до командира соединения, должен был освоить русский алфавит. Каждый обязан был уметь читать надписи на картах и дорожных указателях на русском языке. Это, разумеется, говорило само за себя, но разве не подписывали Гитлер со Сталиным пакт о ненападении два года тому назад? Разве не Гитлер лично принимал Молотова в ноябре месяце прошлого года в Берлине, чтобы обсудить с ним — как стало известно впоследствии — вопрос о расчленении Британской империи?»
Лейтенант Ф.-В. Кристианс был твердо убежден, что предстоящая миссия связана с намерением Германии защитить нефтеносные районы Баку от вероятного вторжения англичан. Поскольку между двумя странами существовал пакт о ненападении, то лейтенант не сомневался, что они беспрепятственно проследуют по территории «дружественной страны», и старательно уложил в чемодан свою летнюю форму и кавалерийскую саблю. «Ходили слухи о том, что нам, дескать, предстоит через территорию России передислоцироваться в Пакистан», — так считал Эдуард Янке, стрелок-мотоциклист из 2-й дивизии СС «Дас рейх». Впрочем, никто ничего не мог сказать с определенностью.
«Вроде бы Россия попросила у Германии помощи, но все это были лишь слухи, никто толком в это не верил. Мы поинтересовались у нашего командира взвода: «Так все же, куда теперь?» — «Понятия не имею», — ответил тот».
«Куда мы собрались? — поинтересовался Гётц из танкового разведвзвода. — Уж, не в Турцию ли? Или в Африку?» Ответов на эти вопросы не последовало. Колонны грузовиков тянулись на восток. «Нам ничего не было известно о том, когда выступать», — объяснял он. Вот позади уже остался Берлин, а их гнали дальше. Более-менее что-то начало проясняться только в Восточной Пруссии. 12-я танковая дивизия начала сосредоточение в лесном массиве близ Сувалок. «Чем ближе к русской границе, тем выше была плотность войск. Никогда прежде мне не доводилось видеть столько техники», — вспоминает бывший солдат этой дивизии Штальберг. Все понемногу стали понимать, в чем дело. Полк Тернера Хельзмана «располагался в 70–80 км западнее Варшавы. Там мы простояли около месяца, и все это время проводились интенсивные учения», — добавил он. «До этого нам раздали карманного формата словари — хоть немного получиться русскому. Но я так его толком и не освоил, — признался Хельзман, — разве что «Руки вверх!»
В сосредоточенных вдоль всей советско-германской границы войсках росла уверенность в скором начале новой кампании. «Здесь столько войск, — писал домой один ефрейтор еще в апреле месяце, — которых пригнали сюда, как и нас, и число их с каждым днем растет». Другой солдат утверждает: «Здесь не соскучишься — все дороги забиты военными транспортами. Что же все-таки ждет нас в ближайшие дни?» Судя по всему, солдат явно не в восторге от предстоящего, это явствует из тона его послания:
