1917 год. Распад - страница 44

. Даже на следующий день Николая II больше беспокоило состояние здоровья детей: они заболели корью. За исключением этого, он чувствовал себя спокойно и уверенно: «Мой мозг отдыхает здесь – ни министров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания»^>23. Тем не менее начавшиеся в Петрограде волнения в Ставке восприняли с опасением, так как знали, что в городе нет ни одной «прочной кадровой части»^>24.

Уже в первый день волнений подтвердились опасения насчет частей гарнизона. Поздним вечером 23 февраля (8 марта) в здании столичного градоначальства было собрано совещание военных и полицейских властей Петрограда под председательством Хабалова. Генерал Балк сделал доклад о прошедшем дне. Выяснилось, что из выделенных в распоряжение конных частей решительно действовал 9-й запасной кавалерийский полк; 1-й Донской казачий Ермака полк, недавно прибывший в столицу после доукомплектования призывными старших возрастов, фактически бездействовал. В этот же день произошла первая встреча казаков с демонстрантами: всадники мирно проехали через толпу, не нарушая строя и не предпринимая ничего. И «улицу» и «тротуар» это чрезвычайно ободрило. Вялые действия своих подчиненных командир полка полковник Троилин объяснил недавно поступившими пополнениями, неумением казаков действовать против толпы, отсутствием привычки к городским условиям их лошадей и… отсутствием у казаков нагаек! По приказанию генерала Хабалова в полк было немедленно выделено по 50 коп. на казака для обзаведения ими^>25.

В результате совещания в Петрограде было введено так называемое 3-е положение (по 1-му и 2-му порядок поддерживался полицией, по 3-му власть переходила к военным). Таким образом, с 24 февраля (9 марта) столица была передана под ответственность военных. Вступал в силу разработанный ранее план охраны Петрограда. Мобилизовывалась полиция, усиленная казачьими и резервным кавалерийским полками и жандармским дивизионом, войска занимали основные административные здания, речная полиция – переходы через Неву^>26. «По предварительно разработанному плану, – вспоминал начальник Охранного отделения, – Петроград был разделен на несколько секторов, управляемых особыми войсковыми начальниками, а полиция почему-то была снята с занимаемых постов и собрана при начальниках секторов. Таким образом, с 24 февраля город в полицейском смысле не обслуживался. На главных улицах и площадях установлены были войсковые заставы, а для связи между собой и своими штабами – конные разъезды. Сам Хабалов находился в штабе округа на Дворцовой площади и управлял всей этой обороной по телефону»^>27.

В городе сразу же почувствовали, как резко увеличилось присутствие армии. По улицам тянули связь для полевых телефонов, дымили полевые кухни, появились палатки Красного Креста. Невский проспект был оцеплен и получил вид военного лагеря^>28. Первоначально это зрелище само по себе действовало на людей пугающе. «В городе, говорят, беспорядки усиливаются, – отмечал в своем дневнике инженер-путеец Ю. В. Ломоносов, – но носят они совершенно неорганизованный характер. В нашем районе тишина и спокойствие. Что это? Случайная вспышка изголодавшихся людей или провокация? Боюсь, что последнее»^>29. Уходя с вечернего совещания у Балка, генерал Глобачев высказал свое убеждение, что на завтрашний день демонстраций уже не будет^>30. Позиция военных властей была несколько более сложной. С одной стороны, они не могли тешить себя подобными надеждами, а с другой, не испытывая поначалу недоверия к войскам, они все же хотели избежать применения оружия. «Я говорил Хабалову, – сообщал позже на следствии военный министр генерал Беляев, – какое ужасное впечатление произведет на наших союзников, когда разойдется толпа, и на Невском будут трупы»^>31. Неуверенность командования в такой обстановке быстро передается подчиненным. В результате в столице еще можно было найти политиков, гарантировавших восстановление порядка путем расстрелов, но уже явно не хватало тех, кто был готов стрелять.

На самом деле сделать это, опираясь на имевшиеся в распоряжении полицейские силы и вяло действовавших казаков, было трудно. «24 и 25 февраля забастовка питерских рабочих приобрела всеобщий характер, – вспоминал один из активных ее участников. – Все заводы замерли, зато улицы приняли оживленный вид. Рабочие со всех районов направлялись в центр города. Несмотря на полицейские заграждения на мостах через Неву и Фонтанку, в одиночку и группами, по льду и обходными путями люди стекались на Невский проспект. Кое-где начались столкновения с полицией, пытавшейся разогнать демонстрантов. Нередко полицейские получали серьезный отпор. Рабочие от обороны переходили к наступлению, порой разоружали городовых. Невский был полон народу, движение трамваев и другого транспорта приостановилось»