— Билет до Александрии…
— Пожалуйста… Вот сдача…
О Басюуни! Встреча с Фирдаус будет для тебя такой внезапной и радостной. Вот и место у окна… Садись сюда, Басюуни, и можешь предаваться своим смутным сладостным мечтам.
Поезд тронулся, и, казалось, какая-то тяжесть спала с твоего сердца, Басюуни.
Тук-так-так.
Тук-так-так.
Вытащи из кармана карточку Фирдаус и взгляни на нее…
А люди? Что скажет этот мужчина, сидящий рядом с тобой, если он заметит у тебя в руке карточку и увидит, как твои глаза, Басюуни, пожирают ее?
Пусть каждый говорит, что хочет. Это твое личное дело… Карточка — чарующий соблазн, заколдованное волшебство. Глаза Фирдаус проникают прямо в твое сердце. Ее улыбка сияет во мраке твоей жизни, как светлая надежда. Ее упругая грудь, как красивый цветник, после стольких несчастий ты приклонишь к ней голову, вдыхая аромат базилика и лилии, и опьянишься до самозабвения.
Когда ты окажешься с ней в одном доме, о Басюуни, Фирдаус будет постоянно возле тебя, пить и есть вместе с тобой, спать вместе с тобой.
Она заполнит твою жизнь красотой, нежностью и любовью, и ты перестанешь быть дикарем.
Она будет готовить тебе пищу, следить за твоей одеждой, стирать твое белье и убирать твой дом. Она будет петь для тебя, прижимая твою голову к своей груди, перебирая пальчиками твои волосы.
Она родит тебе детей. Пройдут годы… и ты пойдешь в зоопарк погулять со своей женой Фирдаус и детьми, которые к тому времени подрастут и будут говорить и ходить.
Она родит тебе сыновей и дочерей — красавиц из красавиц.
Таких же, как красавица Джамалят!
Это имя напоминает тебе о далеких годах, настойчиво зовет к ушедшим дням, приподнимая завесу над прошлым.
Джамалят! О, далекое, далекое воспоминание.
Тук-так-так.
Тук-так-так.
Колеса поезда кажутся тебе, Басюуни, стремительно вращающимися жерновами времени.
1940 год… Ты, Басюуни, живешь в Александрии на первом этаже дома в квартире Абу Рабия на площади Баб Сидра.
Это туземный квартал, он раскинулся на склоне небольшого холма, дома амфитеатром поднимаются от площади Баб Сидра до горы Наиса.
Сколько раз по утрам ты останавливался на площади, чтобы купить лепешку и кусок сыра, а по вечерам покупал здесь немного требухи. Сколько раз ты, Басюуни, сидел в кофейнях на площади Баб Сидра, медленно попивая чай. И тогда ты мог наблюдать, как продавцы наркотиков, непрестанно появляясь и исчезая, что-то нашептывают на ухо посетителям и, вкрадчиво подсунув им кусочки опиума или гашиша, тотчас выхватывают деньги.
Ты уехал в Александрию еще до 1940 года, чтобы найти работу, полегче той, которая была у тебя в Каире.
Тук-так-так.
Тук-так-так.
О прошлое, полное страданий! Вернись, Басюуни, к тому времени и вспомни, как шипы несчастий разрывали твою жизнь в кровь.
Ты уехал в Александрию, спасаясь от бед, которые одолевали тебя в Каире. А в Каир ты приехал, чтобы уйти от несчастий, преследовавших тебя в аль-Махалла аль-Кубра[12].
Ты начал работать в аль-Махалла аль-Кубра с единственной надеждой избавиться от мучений, которые ты испытывал, живя со своим братом и его женой.
С самого начала твоя жизнь была мучительной и тягостной.
После смерти отца брат стал твоим опекуном. Его жена обращалась с тобой жестоко.
Ты, наверно, не забыл тот день, когда она натравила на тебя мужа. Брат так избил тебя, что кровь фонтаном хлынула из твоего рта и ты со слезами свалился на пол на подушку. Тогда тебя начали бить за то, что ты запачкал подушку слезами и кровью.
В 1937 году, получив диплом техника, ты сразу же уехал в аль-Махалла аль-Кубра и начал работать в прядильном цеху, получая девять курушей в день.
В семь часов утра фабрика оглашалась тремя гудками, напоминавшими три резких удара бичом, которые, Басюуни, разрывали твое сердце. Как маленькая капля в человеческом море, направляемая какой-то силой, ты вместе с товарищами устремлялся к машинам, которые выматывают здоровье и остаются безучастными к измученным людям, к жалобам на усталость и горе.
Ты работал по двенадцать часов в день — с семи утра до семи вечера. Когда ты чувствовал, что голод скручивает все твое нутро, ты, как и другие товарищи по работе, подходил к баку с водой и залпом осушал кружку.
