А. В.: Этого у Володи не отнять. Только в андроповское правление с меня сняли клеймо, признали "полноценным" членом нашего общества. У нас со времен сталинщины существовал уродливый критерий доверия: отпускают в поездки за границу, в тот мир, значит, человек проверенный. В начале восьмидесятых мне наконец простили "грех" работы с Жуковым, и стал я "выездным". Водил машины в капстраны - Францию, Италию, Австрию и другие. Мне было почти 75 лет, когда в январе 1992 года вышел на пенсию. За спиной почти 60 лет работы за рулем, лучшие и самые дорогие из них - 7 лет за рулем рядом с Г. К. Жуковым. Спидометр отметил фронтовых 170 000 километров.
О трагедии полководца XX века
Хотя судьба А. Н. Бучина и многих других пострадавших только потому, что они были вблизи Г. К. Жукова, - феномен, присущий сталинщине и в определенном смысле российский, случившееся отражает и прискорбную тенденцию отношения к полководцу, обнаружившуюся в XX веке. Глубинные причины, причем объективные, очевидны. Наше столетие вывело на поля сражений многомиллионные армии, строящиеся на основе всеобщей воинской повинности, для руководства которыми нужны навыки не только военные. Крупный полководец неизбежно, во всяком случае потенциально, должен обладать и качествами политика, ибо в ходе вооруженной борьбы приходилось решать задачи гражданской администрации. И еще более сложные политические проблемы в отношениях с руководством собственной страны.
Положение усугубляется еще и тем, что с обеих сторон - люди одной крови. Одним из главных итогов первой мировой войны было ясное осознание - старый порядок рухнул потому, что военное сословие в прежнем понимании исчерпало себя. Голубая кровь в жилах генералов не свидетельствовала об их стратегических талантах и тактическом умении. Напротив. Заплесневелая военная каста виновна в тупике позиционной войны. Русская революция 1917 года и последовавшая гражданская война воочию продемонстрировали, что для военачальника отнюдь не обязательно кастовое воспитание в благородной профессии воина. Пошел не всегда заметный и очень постепенный процесс продвижения на высшие посты по заслугам, а не происхождению. Во всяком случае, в вооруженных силах основных государств.
Успехи и победы харизматической личности, а только такой человек ныне способен вести за собой миллионы солдат, становился героем нации. Не только военным, как бывало на протяжении всей истории, но и соперником государственных деятелей, хотя, как правило, полководец об этом и не помышлял, занятый своим прямым делом. За него додумывали политики, цепко державшиеся за свои посты. Они с тревожным подозрением следили за каждым шагом полководца, готовые при малейших подозрениях насчет его намерений немедленно поставить генерала или маршала на место. И ставили, хотя методы этой операции, всегда болезненные для жертвы, были различными в зависимости от государственного строя в данной стране.
Вероятно, пальма первенства в этом отношении принадлежит Соединенным Штатам, где президент Франклин Д. Рузвельт в середине тридцатых куда как круто по существу, но очень ловко по форме обошелся с генералом Д. Макартуром, начальником штаба американской армии в первые годы пребывания у власти прославленного президента. Запутанную историю мне удалось не очень пространно объяснить в книге "ФДР - человек и политик" (выдержала в 1965-1990 годах 4 издания в СССР), поэтому удобнее процитировать соответствующее место: "Макартур не подавал никаких поводов, чтобы заподозрить его в политических амбициях. Он поставил ССС ("корпус консервации ресурсов", занявший безработную молодежь. - Н.Я.), гордость "нового курса", скрупулезно выполнил предначертания президента. Но служака, импозантный генерал выглядел в глазах тех политиков, кто тосковал по "порядку", человеком, способным ввести его... Весной 1934 года ему вдруг пришлось защищать репутацию судебным порядком. Публицисты Д. Пирсон и А. Уайт в книге "Вашингтонская карусель" напомнили о том, как Макартур расправился с ветеранами, собравшимися в Вашингтоне в 1932 году. Генерал, писали они, действовал "необоснованно, без какой-либо необходимости произвольно, зверски", и вообще он человек "с диктаторскими замашками, недисциплинированный, неверный, мятежный". Генерал оценил ущерб своей репутации в 1750 тысяч долларов, на каковую сумму вчинил иск писакам. Они как-то сумели разыскать любовницу генерала, с которой он пребывал в ссоре, и уведомили - она выступит свидетельницей на процессе. Макартур отрядил верного адъютанта Д. Эйзенхауэра разыскать озлобленную даму. Эйзенхауэр либо не проявил должной расторопности, либо ее хорошо спрятали. Макартур отказался от иска, но пришлось все же откупиться от несостоявшейся свидетельницы.
