Революция 1917 года в России опиралась на широкое распространение «левых» идей в интеллигентских слоях. Именно в этих слоях идеи либеральной демократии соседствовали с народовольчеством, поставленным на фундамент марксизма. Поэтому от идей Февральского переворота эти слои, пропитанные нигилизмом по отношению к собственному государству, легко перешли к идеям пролетарской революции. Своими смутными идеями они заразили Россию.
Марксизм как доктрина опирается на ряд положений, которые неискушенному наблюдателю могут показаться настолько абсурдными, что трудно будет объяснить его невероятную популярность в XX веке.
Возьмем вопрос о государстве. Здесь с самого родового пароксизма марксистской теории мы имеем такой пассаж: «Когда государство, наконец-то, действительно становится представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним… Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества – является в то же время последним актом его как государства». Развивая эту концепцию Август Бебель утверждал: «…являясь необходимой организацией общества, покоящегося на классовом господстве, государство теряет всякий смысл и возможность своего существования как только с уничтожением частной собственности ликвидируются классовые противоречия». Еще более решительно накануне величайших потрясений в истории России высказывался величайший потрясатель В. И. Ульянов (Ленин): «…пролетарское государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и не возможно». Первый Конгресс Коминтерна подтвердил эту установку: «По мере того, как будет сломлено сопротивление буржуазии, она будет экспроприирована и постепенно превратится в работающий слой общества, исчезнет и диктатура пролетариата, умрет государство, а с ним и деление общества на классы».
От политики «отмены государства» коммунисты в России никогда не отказывались, даже когда вводили самую жесточайшую бюрократию. Именно поэтому форма советской государственности СССР была извращена до предела – государство упразднено в своих традиционных формах и рождено в формах извращенных, в которых правит партия, партийная номенклатура, безответственная перед народом и спаянная внутренней корпоративной дисциплиной. Сталин, доведший ленинские тезисы до практического воплощения говорил в 1926 году: «Мы не либералы. Для нас интересы партии выше формального демократизма. …для нас, большевиков, формальный демократизм – пустышка. А реальные интересы партии – всё».
Отмена государственности ни у российских коммунистов, ни у каких-либо иных не получилась, в силу очевидности и быстродействия разрушительного потенциала этого идеологического «открытия». Но другое открытие – интернационализм – было укоренено в философских иллюзиях человечества более основательно, а отрицание нации было не приводило к столь быстрым губительным последствиям для системы власти. Поэтому интернационализм более глубоко въелся в поры советского общества и официальной доктрины коммунистической власти.
Марксистская традиция отношения к нации, получившая свое завершение в работах Сталина, рассматривала нацию как продукт капитализма (так же как род, племя – рабовладельческого строя, народность – рабовладение или феодализм). Социализму должна была соответствовать некая новая общность и взаимопоглощение всех наций в будущем. Русские рассматривались уже не как нация, а как носитель «языка межнационального общения» (некоего новояза) и русскоязычной «советской культуры». Русские становились как бы ядром ассимиляции культур, теряя собственно «русскость», сливаясь с безнациональными русскоязычными «советскими людьми».
