Наверху на небосводе как ни в чем не бывало сверкали бесчисленные звезды. Они напоминали бриллиантовые крестики.
В фойе конторы Клокмана сразу же встретил молодой служащий в традиционном штирийском костюме. Он крепко пожал ему руку и сказал:
— Господин директор уже ожидает вас!
Клокман отвлекся, засмотревшись на стайку уборщиц. Волосы у всех подвязаны пестрыми платками. Пол надраивают.
— Шик, да? — весело спросил служащий.
— Можно и так сказать, — ответил Клокман.
В ушах у всех уборщиц круглые серьги.
— Катались на лыжах? — спросил Клокман.
Служащий кивнул. Лицо у него было свежее и загорелое.
Дальнейшие остановки на пути следования Клокмана мы пропустим, наверняка все знают, как выглядит современная контора, так что пусть он сразу попадет в помещение дирекции. По всей прихожей, стены которой были облицованы серой перфорированной плиткой, разливалась залихватская фольклорная музыка.
Директор протянул Клокману свою твердую потную ладонь.
— Редко мне оказывали такой радушный прием, — сказал Клокман, — сначала встречающий в нарядном костюме — теперь эта музыка!
— Бизнесом нужно заниматься с душой, — сухо ответил директор.
Он еще раз протянул Клокману руку:
— Моя фамилия Палек.
Если бы дозволялось говорить о директоре, что он выглядит как воришка, то у нас сразу был бы готов идеальный портрет Палека. Ничего обидного мы этим сказать не хотим. К тому же Палек был мужчина отнюдь не маленький, а, напротив, высокий и сухопарый. Его модный, но немного поношенный костюм висел на нем как балахон. Глядя на Палека, вы замечали прежде всего сильные ручищи, которые он держал так, словно собирался что-то схватить, и большое голое серое лицо, а на нем очки в пластмассовой оправе с тонированными стеклами, скрывающими глаза.
— Способный парнишка этот наш юный Вагнер, — сказал он на ходу, — вы ведь познакомились с ним внизу: уже мой помощник!
Мне приглянулись уборщицы, — промолвил Клокман, — настоящие милашки.
— Они из Югославии; так дешевле.
— Вот оно что. А я и не знал.
В кабинете Палека было довольно просторно. Похоже, пустой рабочий стол с массивным кожаным креслом и был рабочим местом директора. Перед задернутыми гардинами стоял телевизор с дрожащей картинкой настройки на экране. Посетителя ожидало несколько поставленных рядком мягких кресел, обитых плотным коричневатым велюром; выгнутые спинки придавали им приятную округлость. На стене картина с изображением леса в предрассветных сумерках; еще распятие, оно как-то одиноко висело возле дверей.
— Ваш помощник занимается спортом?
— Когда я был молод, боже ты мой, — мечтательно произнес Палек, жестом предлагая Клокману присесть, — уж как мы любили лазать по горам, бывать на природе! Пастушки с крепкими икрами! Коровы с розовыми мордами! Зеленый латук! — Он откашлялся. — Выпьете немного?
Он облизал синеватые губы.
Клокман, заметив, что на столе стоит только квадратный стеклянный графин с анодированной пробкой, наполненный мутным фруктовым соком, поспешно сказал: «Да, с удовольствием, только ничего спиртного, если можно».
Палек, который уже держал бутылку за горлышко, настороженно поднял голову: «Очень благоразумно! В конце концов, в жизни есть и другие радости», — и, двигая своими сильными, мускулистыми руками, наполнил бокалы из прессованного стекла с инкрустацией в виде цветов.
— Ваше здоровье!
Воцарилось молчание. Палек напряженно смотрел, как колыхалось содержимое наполовину опорожненной бутылки.
— Вы наверняка выросли в деревне, — заговорил Клокман, чтобы растопить лед, — я хочу сказать, вы так любите природу…
Кабинет освещала маленькая люстра.
— Не совсем так, — перебил его Палек. — Вообще-то, я родился в пригороде. Мой отец занимался вывозом мусора. Нужное дело. — Он умолк, как-то мечтательно откинул голову, но тут же встрепенулся и потер руки. — На войне, да, на войне, вот где я научился по-настоящему любить родину.
Я отвечал за снабжение, служил в обозе, — он залпом выпил, — сколько всего тогда можно было получить за парочку банок с консервами! Вы и не представляете.
Бывало, устроят фейерверк, сейчас такое никому и не снилось: пылающие пальмы в ночи! Да что там пальмы — настоящие джунгли. Сияющие пирамиды на горизонте! А потом на тебя дождем сыплются руки, носы и оторванные ногти!
