— Кроу, может, мне стоит пользоваться накладными ресницами? — поинтересовались за моей спиной. — Как ты думаешь?
— Думаю, ты прекрасна, Лаки. — сказал я, наблюдая крайне любопытное свидетельство разности двух миров по телевизору, большому напольному «Филлипс» с небольшим черно-белым экраном.
Свидетельство занимало меня куда больше, чем внешность Лаки, и без того безупречная после смытой крови. Когда Лаки трепыхает ресницами, строя глазки глупенькой красивой дурочки, ее сразу хочется защитить не меньше, чем трем мужчинам в радиусе пяти-семи футов. Так и кажется, что ресницы взмахнут крыльями и взлетят, угу.
— Ты просто невоспитанный мужлан, Кроу, — констатировала эмпуза и отправилась примерять комбинацию. Да, само собой Лаки шлялась по квартирке в чем мать родила, в который раз играя со мной в игру.
Я потрогал медальон, висящий на груди и приобретенный как-то по случаю. Хорошая штука, спасает от многого в Ночном городе. Я бы порекомендовал кэпу выбить деньги на закупку таких штук всем, включая его обожаемых патрульных. Эмпуза старалась зря, явно подозревая о небольшом кругляшке на моей груди, но стараться соблазнить меня — не переставала.
Когда в ее спальне зашуршали шелк с атласом, я вернулся к свидетельству различия. А вы, скажите не милость, упустили бы возможность рассматривать российскую культурную делегацию, включавшую Есенина с Маяковским?!
— Я готова! — мягко и ненавязчиво поведала Лаки спустя рекордные полтора часа с начала примерки, а за окном тем временем стемнело.
Я, понятное дело, был готов всегда, в любое время дня и ночи. Вытерев слюну, тянущуюся к креслу, так мягко приютившему меня, закурил и прищурился, рассматривая её.
— Кроу, — Лаки совершенно по-человечески вздохнула, — нам пора. Поднимай свою ленивую задницу и поехали. Ты не накидал, по своему обычаю, полную машину мусора, да-а-а?..
Моросило. Проклятая осень, как по чьему-то заказу, настырно продолжала поливать город мелким промозглым дождем. То сильнее, то слабее, но постоянно в одном — не прекращаясь.
«Паккард», отдыхавший от моей персоны, явно застоялся. Он катил вперед так уверенно и хорошо, что я даже смог ощутить себя настоящим водителем. Лаки сидела сзади, как полагается даме и ворковала, указывая направление. Она могла не крутить хвостом, место назначения стало ясно достаточно быстро. И я даже не удивился.
Мы ехали в старые доки. Такие места есть везде, где присутствует порт, а уж в Нью-Йорке порт не просто присутствовал. Портовое Управление города иногда считается второй властной силой, порой вступающей в конфронтацией с мэром и его командой. А как еще, если им принадлежит куча земли, надзор и строительство мостов, не говоря о тоннелях? Плюс грузы, иностранные суда, таможня, находящаяся на их территории и даже свой собственный отдел полиции, не считая службы безопасности?
И уж где-где, а у них хватало зданий, пустырей и прочего, и выделить за… деньги, услугу, покровительство немного Ночному Городу? Совершенно не вопрос. Осталось только понять — где и что именно находится из нужного мне? Но этот вопрос я надеялся решить очень скоро.
Старые города иногда коварны. Они прячут в себе дороги с тропами, обросшие улицами, но забытые и редко пользующиеся. Какие-то опасны из-за разваливающихся домов, какие-то из-за стай собак, какие-то из-за… из-за тех, кто в основном живет ночью. Долго или коротко, но их начинают обходить стороной, дурная слава круче любых предупреждений от администрации или объявлений в газетах.
Сегодня мне даже немного повезло. Нам с Лаки не пришлось ехать на Стейтен-Айленд или даже в Джерси. Маячащая Либерти, светящая факелом, настойчиво виднелась впереди. Терминалы Южного Бруклина ждали нас, а я и не отказывался. Пока неизвестные мне убитые девочки заставляли самому искать опасность. Мои стальные друзья со мной, заряженные серебром и свинцом, так что… Так что я сделаю все, что нужно и найду кого надо. Мое дело — сталь и свинец, и я его люблю.
Свет фар прыгал между темными прямоугольниками складов, пакгаузов и каких-то совершенно непонятных развалин. И уперся в глухую кирпичную стену, судя по кладке — конца прошлого века.
