В этот момент море разбушевалось от моего крика, танкеры бросили якоря. Дельфины, словно проснувшись, одновременно кинулись в воду…
У клуба многолюдно. Глазами ищу своих друзей и еще Айтен. На деревянном балконе клуба я вижу учителя Барата. Он грамотный человек: сидит в Интернете в сельском клубе, надевает галстук. Перед ним маленький ноутбук. Смотрит на экран и громко говорит:
– Люди, примерно 1400 лет тому назад народ майя создал каменный календарь. Величиной он с человеческий рост и имеет два ушка. Левое ушко сломано. В этом календаре написано, что 13-е четырехсотлетие завершится 3-го числа месяца Канкин во времена Агавы IV. И с небес снизойдет Болон Йокте. На верхней части правого ушка написана цифра 13 с четырьмя нулями. Это означает завершение эпохи 13-го четырехсотлетия. По нашему календарю это совпадает с 21 декабря 2012 года, то есть с сегодняшним днем…
Начинается галдеж среди людей. Бабушка принимается взывать, обращаясь к небесам:
– Чтоб был проклят этот Балон Йохде. Это он виноват в том, что весь мир перевернется.
Я оставляю свою бабушку возле соседки – тетушки Саялы и пытаюсь протолкнуться вперед. В первом ряду вижу «шефа» школы – Долговязого Вусала из 11-го класса со своими дружками, Рябого Кязыма, фельдшера Гошгара, прижимавшего к груди единственное чадо, которого дождался через 14 лет… Все, затаив дыхание, слушают учителя Барата.
А он рассказывает:
– Как говорит Далай-лама, 21 декабря 2012 года в 11 часов утра по нашему времени на земле воцарится абсолютная тьма и тишина. Прекратится свет, электричество и звук. Земля пройдет по галактическому нулевому полюсу Парада планет. Черное небо будет сопровождаться космическими взрывами, а также световыми вспышками. Животные спрячутся в своих логовах…
Слышны выкрики:
– Боже, упаси!
Учитель Барат продолжает:
– Далай-лама советует припасти дров, свечей и консервов. Чтобы у вас были запасы. Поэтому я целый месяц твержу: люди, покупайте свечи и консервы.
– А кто такой Далай-лама? – спрашивает кто-то из тех, кто стоит поблизости.
– Это Шейхуль-ислам (духовный лидер мусульман – авт.) узкоглазых, – отвечают ему.
Пенсионер дядя Паша, воспользовавшись передышкой учителя, громко говорит:
– Я своими глазами видел в утренних «Новостях». В Турции есть такое село – Ширинли называется. Туда стекаются люди со всех уголков света. Говорят, там не случится столпотворения. А в России, говорят, построили огромный бункер. Вход в него – тридцать тысяч долларов. Там, говорят, имеется генератор, запас бензина и продуктов аж на 100 лет. Все шишки якобы сейчас укрываются там, даже Путин с Медведевым.
В разговор вступает шофер – дядя Абузар:
– У нас в Шемахе село, забыл как называется, говорят, там тоже не нагрянет конец света. Сам слышал в вечерних «Новостях». Представитель исполкома, муниципалитета, начальник полиции – вчера вечером все выехали из села со своими семьями. Наверное, в Шемаху помчали. Бедный фельдшер Гошгар столько их умолял, чтобы они взяли с собой и его единственное чадо, но начальник полиции не согласился…
– Откуда тебе знать, может, наши шишки в Турцию убежали? – бросает кто-то из толпы.
Дядя Абузар терпеливо отвечает:
– В Азербайджане несколько тысяч деревень. Разве могут уместиться в Турции начальники всех. Наши только в Шемахе могут укрыться. А в Турцию, наверное, шишки из Баку убежали.
Время 10.30.
А однажды, проснувшись утром, я хотел что-то сказать бабушке, но забыл слова. Буквы все я помнил: А, Б, В, Г… А вот слова улетели из памяти. Бабушка подумала, что я онемел. Она ударила себя по коленам и отвела меня к сельскому доктору, который подтвердил опасения бабушки и посоветовал отвезти в Баку и показать профессору…
Бедная старушка кое-как достала деньги, чтобы отвезти меня в столицу. Но в следующее утро я обнаружил, что слова снова вернулись ко мне в память и заняли там свои прежние места.
Тот день, когда я забыл слова, был каким-то необычным. Он никогда не сотрется из моей памяти. Правда, я забыл и такие красочные слова, как любовь, дружба, добро. Но ведь их не так много в языке. Зато я забыл сотни мерзких слов, таких как зло, худо, ложь, подхалимство, фальшь, подлость, пошлость, – чему был безмерно рад.
