Это не совпадение, думал я, наблюдая за ними, парнишкой в джинсах и футболке с круглым вырезом под горло и девчонкой в белой блузке навыпуск и вылинявших красных капри. Потрясающие волосы собраны на затылке в конский хвост — точно так же делала Кристи, когда мы выступали на турнирах. Только она надевала длинные белые гольфы и классическую юбку с пуделем[51].
Это не может быть совпадением.
Они исполняли танец из «Все кувырком», ту разновидность свинга, что зовется линди. По замыслу это быстрый танец — его исполняют со скоростью молнии, если хватает сил и грации, — но парочка двигалась медленно, потому что разучивала шаги. Я видел каждое движение изнутри. Знал их все, хотя не танцевал свинг уже лет пять, а то и больше. Партнеры идут вместе, взявшись за руки. Он чуть наклоняется и бьет по воздуху левой ногой. Она делает то же самое. Оба сгибаются в талии, словно собираясь разойтись в разные стороны, отдаляются друг от друга, по-прежнему со сцепленными руками. Потом она резко поворачивается, сначала налево, потом направо…
Но с обратным поворотом у них не вышло, и она плюхнулась на траву.
— Господи, Ричи, ты никогда не сделаешь это правильно! Боже, это безнадежно! — Однако она смеялась. Потом легла на спину, уставившись в небо.
— Я осень извиняюсь, мисс Скавлетт, — пронзительно заверещал парнишка голосом пиканинни[52], который к политкорректному двадцать первому столетию давно уже отправили на дно морское, крепко привязав к чугунному ядру. — Я всего лишь необразованный деревенсина. Но я буду уситься етому танцу, даже если он вышибет из меня дух!
— Если из кого и вышибет, так это из меня, — ответила она. — Ставь пластинку сначала, пока я не потеряла… — Тут они оба увидели меня.
Странный момент. В Дерри существовал некий незримый барьер. Я буквально видел его. Местные находились по одну сторону, чужаки (вроде Туми, вроде меня) — по другую. Иногда местные выходили из-за барьера, как миссис Старрет, библиотекарь, возмущенная передачей в муниципалитет протоколов переписи, — но если ты задавал много вопросов или заставал кого-то врасплох, он сразу же прятался.
А тут, пусть я и свалился как снег на голову, детки не спрятались. Их лица остались совершенно открытыми, полными любопытства и интереса.
— Извините, извините, — первым заговорил я. — Не хотел вас пугать. Услышал музыку, а потом увидел, как вы танцуете линди-хоп.
— Вы хотите сказать, пытаемся танцевать линди-хоп, — поправил меня парнишка. Помог девушке встать. Поклонился. — Ричи Тозиер, к вашим услугам. Мои друзья говорят: «Ричи-Рич — подзаборная дичь», — но что они понимают?
— Приятно с тобой познакомиться, — ответил я. — Джордж Амберсон. — И тут у меня вырвалось: — Мои друзья говорят: «Джорджи-Джордж — морщинистый морж», — но они тоже ничего не понимают.
Девочка, хохоча, уселась на одну из скамеек. Парнишка вскинул руки и завопил:
— Странный взрослый выдал классный прикол! Круто-круто-круто! Прэ-э-элестно! Эд Макмейхон, что у нас есть для этого удивительного человека? Что ж, Джонни, сегодняшний приз в телевикторине «Кому вы доверяете» — полный комплект энциклопедии «Британника», пылесос «Электролюкс», чтобы всасывать все, что…
— Бип-бип, Ричи. — Девочка вытирала катившиеся из глаз слезы.
Вернулся пиканинни:
— Я осень извиняюсь, мисс Скавлетт. Не пвиказывайте отхлестать меня плетьми! У меня с пвошлого ваза швамы не зазили.
— Кто вы, мисс? — спросил я.
— Бевви-Бевви, я живу на ели, — ответила она и вновь захохотала. — Извините… Ричи — дурак, но мне прощения нет. Беверли Марш. Вы не местный, да?
Это все отмечали сразу.
— Нет, и вы двое, похоже, тоже. Вы — первые встреченные мной деррийцы, которые не выглядят… угрюмыми.
— Да уж, это угрюмый городишко, — ответил Ричи и снял с пластинки иглу. Она давно уже крутилась по последней дорожке.
— Как я понимаю, люди особенно тревожатся о детях. Обратите внимание: я к вам не подхожу. Вы на траве, я на тротуаре.
— Что-то они не больно тревожились, пока продолжались убийства, — пробурчал Ричи. — Вы знаете об убийствах?
Я кивнул.
— Я остановился в «Таунхаусе». Один из сотрудников мне рассказал.
