— Где твои костыли, Джейк?
— В «Эден-Фоллоус», в стенном шкафу.
— Ты забыл взять с собой костыли?
Что женщины умеют, так это задавать риторические вопросы, правда?
— В последнее время я как-то обходился без них. На коротких расстояниях они мне не требовались. — Все лучше, чем признавать главную причину забывчивости: я торопился покинуть реабилитационный центр до приезда Сейди.
— Что ж, сейчас они бы тебе не помешали.
Она побежала вперед с вызывающей зависть легкостью и заговорила с нищим, который сидел на ступенях. К тому времени как я дохромал до них, они уже вовсю торговались.
— Пара костылей стоит девять долларов, а ты хочешь пятьдесят за один.
— Мне нужен как минимум один, чтобы вернуться домой. — Он рассуждал весьма здраво. — И вашему другу, похоже, нужен один, чтобы добраться до нужного ему места.
— А как же «Бог любит вас, будьте добрыми самаритянами»?
— Что ж. — Нищий задумчиво потирал щетинистый подбородок. — Бог любит вас, а я всего лишь несчастный старый калека. Если вас не устраивают мои условия, покажите себя фарисеями и пройдите мимо. Я бы на вашем месте так и поступил.
— Готова спорить, что поступил бы. А если я просто отниму их у тебя, жадюга?
— Полагаю, вы можете, но тогда Бог не будет вас любить. — И он расхохотался. На удивление весело для сильно искалеченного человека. И зубы у него выглядели получше, чем у Ковбоя-Студебекера. Пусть не сильно, но получше.
— Дай ему деньги, — вмешался я. — Мне нужен только один.
— Конечно, я дам ему деньги. Просто не люблю, когда меня ставят раком.
— Дама, это великое горе для всей мужской половины человечества, вы уж простите мне такие слова.
— Придержи язык, — цыкнул я на него. — Ты говоришь с моей невестой. — Часы показывали одиннадцать сорок.
Нищий на меня и не посмотрел. Он не отрывал глаз от кошелька Сейди.
— На нем кровь. Порезались, когда брились?
— И не пытайся попасть на «Шоу Салливана», дорогуша. Ты не тянешь на Алана Кинга. — Сейди достала десятку, которой останавливала проезжающие автомобили, потом две двадцатки. — Вот. — И добавила, когда нищий взял деньги: — Я разорена. Ты доволен?
— Вы помогли бедному калеке, — ответствовал нищий. — Это вы должны быть довольны.
— А я недовольна! — взорвалась Сейди. — И надеюсь, что твои чертовы старые глаза выкатятся из твоей уродливой головы.
Нищий многозначительно глянул на меня, как бы говоря: ну что взять с этих женщин.
— Лучше отведи ее домой, красавчик. Думаю, месячные у нее начнутся прямо сейчас.
Я поставил костыль под правую руку — счастливчики, которым не довелось ломать кости, думают, что костыль используется со стороны перелома, — а левой сжал локоть Сейди.
— Пошли. Нет времени.
Когда мы уходили, Сейди шлепнула себя по обтянутому джинсами заду, обернулась и крикнула:
— Поцелуй меня в жопу!
— Принеси ее сюда и наклонись, дорогуша. Поцелуй — бесплатно!
Мы пошли по Северной Жемчужной… точнее, Сейди шла, а я ковылял. С костылем стало в сто раз лучше, но все равно мы никак не успевали на перекресток Хьюстон-стрит и улицы Вязов до половины первого.
Впереди я увидел строительные леса. Тротуар проходил под ними. Я перевел Сейди на другую сторону улицы.
— Джейк, почему…
— Потому что они свалились бы на нас. Поверь мне на слово.
— Нам нужен автомобиль. Нам действительно нужен… Джейк, почему ты остановился?
Я остановился, потому что жизнь — это песня, а прошлое стремится к гармонии. Обычно эта гармония ничего не значит (так я тогда думал), но время от времени бесстрашный гость Страны прошлого может приспособить это стремление для своих нужд. Я всем сердцем молил Господа, чтобы именно такой случай мне и представился.
На углу Северной Жемчужной и Сан-Хуанито стоял синий кабриолет «форд-санлайнер» 1954 года выпуска. У меня был красный, этот — темно-синий, но все-таки… возможно…
Я поспешил к нему и попробовал открыть дверь со стороны пассажира. Разумеется, заперта. Иной раз тебе что-то обламывается, но чтобы все и сразу? Никогда.
— Ты собираешься завести двигатель без ключа?
Я понятия не имел, как это делается, однако подозревал, что все обстоит несколько сложнее в сравнении тем, что показывали в «Патруле с Бурбон-стрит». Но я знал, как поднять костыль и бить по стеклу, пока оно не покроется трещинами и не прогнется внутрь. Никто на нас не смотрел, потому что тротуар пустовал. Эпицентр событий сместился в юго-восточную часть города. Оттуда до нас доносился гул толпы, собравшейся на Главной улице в ожидании приезда президента.
