Получив доказательства того, что история склонна повторяться, во всяком случае, по отношению ко мне, вы не удивитесь, узнав, что для оплаты больничных счетов Сейди Майк Кослоу предложил возродить «Джодийское гулянье». Сказал, что сможет уговорить прежних участников на повторное представление, поскольку запланировали мы его на середину лета, и свое слово сдержал: пришли практически все. Элли тоже согласилась сыграть на банджо «Кэмптаунские скачки» и «Клинчмаунтинский прорыв», хотя и пожаловалась, что после прошлого выступления пальцы до сих пор болят. Мы выбрали двенадцатое и тринадцатое июля, но неожиданно возникли проблемы, и какое-то время мы находились в подвешенном состоянии.
Первым препятствием оказалась сама Сейди, которая от нашей идеи пришла в ужас. Назвала ее «сбор милостыни».
— Ты говоришь так, будто впитала это с молоком матери, — заметил я.
Она сердито глянула на меня, потом уставилась в пол и принялась разглаживать волосы, падавшие на обезображенную сторону лица.
— А если и так? Разве это что-то меняет?
— Господи, что же у нас получается? Тебя послушать, так ты набиралась уму-разуму от женщины, которая, узнав, что ее дочь изуродовали и чуть не убили, больше всего тревожится из-за смены церкви.
— Это унизительно, — прошептала Сейди. — Это унизительно, полагаться на милосердие города.
— Ты так не думала, когда речь шла о Бобби Джил.
— Ты загоняешь меня в угол, Джейк. Пожалуйста, не делай этого.
Я сел рядом с ней, взял за руку. Она вырвалась. Я взял снова. На этот раз она смирилась.
— Я знаю, для тебя это нелегко, милая. Но есть время отдавать — и есть время брать. Уж не знаю, так ли сказано в Книге Екклесиаста, но тем не менее это правда. Твоя медицинская страховка — пшик. Доктор Эллертон идет нам навстречу, отказываясь от вознаграждения…
— Я не просила…
— Помолчи, Сейди. Пожалуйста. Это называется работа pro bono[150], и он хочет это сделать. Но оперировать будут и другие хирурги. Счета за операции будут астрономические, а мои ресурсы ограниченны.
— Лучше бы он меня убил, — прошептала она.
— Никогда так не говори. — Сейди отпрянула, услышав злость в моем голосе, по ее щекам потекли слезы. Пока она могла плакать только одним глазом. — Дорогая, люди хотят сделать это для тебя. Позволь им. Я знаю, твоя мать живет у тебя в голове — наверное, как и у любого из нас, — но тут ты не должна ей уступить.
— Врачи не смогут все поправить. Я уже никогда не буду прежней. Эллертон так мне сказал.
— Они смогут поправить многое. — Это прозвучало значительно лучше, чем они смогут поправить хоть что-то.
Сейди вздохнула.
— Ты храбрее, чем я, Джейк.
— Храбрости тебе хватает. Так мы договорились?
— «Шоу милосердия к Сейди Данхилл». Моя мать лопнет от злости, если узнает.
— Еще одна причина провести его. Мы отошлем ей фотографии.
Она улыбнулась, но лишь на мгновение. Закурила чуть дрожащими пальцами, потом вновь начала поглаживать волосы, скрывавшие рану.
— Я должна там быть? Чтобы видели, на что пойдут их доллары? Как беркширская свинья на аукционе?
— Разумеется, нет. Хотя я сомневаюсь, что кто-то упадет в обморок. Большинство из них видело и похуже. — Работая в школе, расположенной в сельской местности, мы и сами видели кое-что похуже. К примеру, Бритту Карсон, сильно обгоревшую при пожаре, или Даффи Хендриксона, левая кисть которого напоминала копыто, после того как в отцовском гараже вдруг соскользнула вниз цепная таль с подвешенным на ней двигателем грузовика.
