Вторая половина десятого апреля выдалась теплой и солнечной, ощутимо повеяло летом. Я надел брюки и один из пиджаков, купленных в тот год, когда я учил деток в Денхолмской объединенной школе. Револьвер «полис спешл» тридцать восьмого калибра, полностью заряженный, отправился в портфель. Нервозности я не помню. Теперь, когда время пришло, я напоминал человека в скафандре изо льда. Посмотрел на часы: половина четвертого.
Я вновь намеревался припарковаться на стоянке универсама «Альфа-Бета» на Уайклифф-авеню. Туда я попаду в четверть пятого, с учетом интенсивного движения в центре города, который мне предстояло пересечь. Потом обследую проулок. Если он окажется пуст — а ничего другого в такой час я и не ожидал, — загляну за доску, которая висела на одном гвозде. Если в записях Эла все правильно и Ли действительно привез винтовку заранее (пусть с месторасположением тайника Эл и ошибся), тогда там я ее и найду.
Потом посижу в автомобиле, наблюдая за автобусной остановкой на случай, если Ли приедет раньше. В семь часов, когда в мормонской церкви начнется служба для новичков, пойду в кофейню, где целый день кормят завтраком, и сяду у окна. Поем через силу, наблюдая за подъезжающими к остановке автобусами, чтобы определить, один приедет Ли или с компанией. Надеюсь, что не увижу огромного «кадиллака» де Мореншильдта.
Такой план я составил на этот вечер.
Я взял портфель, еще раз взглянул на часы. Тридцать три минуты четвертого. Я заранее залил бак «шеви», автомобиль стоял наготове. Если бы в тот момент я вышел из дома и сел за руль, как и планировал, телефон зазвонил бы в пустой квартире. Но я этого не сделал, потому что кто-то постучал в дверь, когда я уже потянулся к ручке.
Я открыл дверь. На пороге стояла Марина Освальд.
Несколько секунд я только таращился на нее, не в силах ни двинуться, ни произнести хоть слово. По большей части сказалась неожиданность ее появления, но не обошлось и без еще одной причины. Пока она не встала прямо передо мной, я не осознавал, что ее большие синие глаза очень похожи на глаза Сейди.
Марина то ли проигнорировала удивление, написанное на моем лице, то ли не заметила его. Ей хватало своих проблем.
— Пожалуйста, извините, вы не видели моего муха? — Она прикусила губу и покачала головой. — Му-ша. — Попыталась улыбнуться — а с новыми зубами ее улыбка стала очень красивой, — однако не получилось. — Извините, сэр, не говорю хорошо английский. Я Бьелоруссия.
Я услышал, как кто-то — как потом понял, я сам — спрашивает, имеет ли она в виду мужчину, который живет наверху.
— Да, пожалуйста, мой муш. Мы жить наверху. Это наша malyshka… наш ребенок. — Она указала на Джун, которая сидела в прогулочной коляске у лестницы и с довольным видом сосала пустышку. — Он теперь все время уходит, после того как потерял работу. — Она вновь попыталась улыбнуться, но глаза сузились, в уголке левого налилась слеза и скатилась по щеке.
Ясно. Старина Бобби Стоуволл решил, что все-таки может обойтись без лучшего в фотолаборатории специалиста.
— Я не видел его, миссис… — «Освальд» едва не сорвалось с языка, но я сдержался. И хорошо, потому что откуда я мог знать их фамилию? На дом посыльные им ничего не приносили. На крыльце стояли два почтовых ящика, но их фамилия не значилась ни на одном. Как и моя. Я тоже ничего не заказывал на дом.
— Ос-вальд. — Она протянула руку, и я пожал ее, все больше убеждаясь, что это сон. Однако маленькая сухая ладошка была вполне реальной. — Марина Ос-вальд, сэр, и я рада познакомиться с вами, сэр.
