Великан сделал еще шаг к Шарпу:
— Ваши дела здесь закончились, капитан. Башни нет, так что можете идти.
Шарп ступил в сторону и, не оглядываясь, направился к церкви. За спиной у него щелкнуло — Харпер взвел курок.
— Поосторожнее, — произнес ирландец, — штука эта ненадежная, бывает — сама стреляет. А если выстрелит, рубашку вам, сэр, сильно попортит.
Похоже, громила двинулся за Шарпом, но сержант охладил его пыл.
Дверь не была заперта. Шарп распахнул ее и остановился на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку после яркого света дня, но потом огляделся, понял, в чем дело, и выругался.
Он ожидал увидеть то, что видел в десятках других церквушек, — голое помещение, но здесь картина была другая. Все пространство занимали сваленные наспех мешки, и только к алтарю вел узкий проход. Выцветший образ Девы Марии украшали листочки с обращениями к небесным силам, оставленные отчаявшимися крестьянами, приходившими сюда в надежде на чудо. Теперь Богоматерь печально взирала на мешки. Шарп вытащил саблю и проткнул первый мешок. Из дырки потекла мука. Такая же белая струйка побежала из второго. Феррагус, видя, что происходит, по-видимому, обратился с претензиями к майору, который неохотно вошел в церковь.
— Мука находится здесь с ведома моего правительства, — сказал майор Феррейра.
— Можете это доказать? — спросил Шарп. — Бумага есть?
— Вас это не касается. Уходите.
— У меня есть приказ, — возразил Шарп. — Каждый обязан выполнять свой приказ. И приказ этот таков: не оставлять французам продовольствия. Никакого.
Он проткнул еще один мешок и повернулся, когда свет заслонила фигура вошедшего в церковь Феррагуса. Великан двинулся по проходу, и Феррейра, чтобы дать ему пройти, прижался к мешкам. Шарп громко кашлянул и шаркнул ногой.
Феррагус протянул руку. На раскрытой ладони лежали монеты. Золотые монеты. Наверное, с дюжину. Они были больше и толще английских гиней и составляли примерно три годовых оклада Шарпа.
— Можем поговорить, — сказал португалец. — Вдвоем. Ты и я.
— Сержант Харпер! — крикнул Шарп. — Что там лягушатники поделывают?
— Остановились, сэр. Ближе не подходят, но и не уходят.
Шарп посмотрел на Феррагуса:
— Вас не удивляет, что здесь появились французы? Может, вы их ждали?
— Я прошу вас уйти. — Феррагус надвинулся на Шарпа. — Вежливо прошу, капитан.
— А если не уйду? Если останусь и выполню приказ? Уничтожу муку? Что тогда, а, сеньор?
Вероятно, верзила не привык, чтобы ему возражали, потому что остаться спокойным ему удалось лишь крайним напряжением воли: лицо напряглось, по телу прошла судорога.
— Если ты не уйдешь, капитан, — проговорил он глухо, — я найду тебя в твоей армии и сделаю так, что ты пожалеешь о сегодняшнем дне.
— Вы мне угрожаете? — изумился Шарп.
Майор Феррейра, стоявший за спиной Феррагуса, попытался вмешаться, но на него уже никто не обращал внимания.
— Возьми деньги, — проговорил Феррагус.
Кашляя и шаркая ногой, Шарп замаскировал щелчок курка. Винтовка висела у него на правом плече, и дуло почти касалось уха. Опуская руку к курку, он взглянул на монеты, и Феррагус, должно быть решив, что убедил британца, поднес золото поближе. В этот самый момент Шарп посмотрел ему в глаза и спустил курок.
Пуля ударила в крышу, а небольшое помещение наполнилось дымом и эхом выстрела. Шарпа оглушило, а Феррагус на полсекунды отвлекся, и в эти полсекунды Шарп врезал ему коленом в пах, ткнул растопыренными пальцами в глаза и нанес короткий удар правой в кадык. В честной схватке у него не было бы ни малейшего шанса, но Шарп, как и Феррагус, считал честные схватки уделом дураков. Он понимал, что должен свалить противника быстро и вывести его из строя наверняка, чтобы тот пришел в себя не раньше чем через час. И у него все получилось. Верзила согнулся от боли, хватая ртом воздух, и Шарп, оттащив его к алтарю, вернулся к застывшему в ужасе Феррейре.
— Хотите что-то сказать, майор? — спросил он и, когда португалец лишь покачал молча головой, вышел из церкви на солнечный свет. — Лейтенант Слингсби! Что там делают чертовы драгуны?
— Держатся на расстоянии, Шарп, — отозвался лейтенант. — А что там был за выстрел?
