Перевод и обработка
C. Лялицкой
Рисунки художника
А. Топикова
ЗАПОЗДАВШИЙ ВЗРЫВ
(Рассказ из жизни рабочих на нефтяных приисках)
Полдень. Долина Эль-Сентро[1] добела раскалена жгучими лучами солнца; покрывающий ее песок горяч, как раскаленные угли, и сух, как хороший порох. С двух сторон долина заключена между обнаженными скалистыми холмами, голые вершины которых совсем почернели от беспощадного солнца.
Там и сям по сожженной долине разбросана скудная, причудливая до уродливости, растительность пустыни.
Кое-где растут деревья, напоминающие расположением своих тонких ветвей виселицу; другие из них имеют грубые, корявые ветви и покрыты мелкими листьями.
Есть деревья и совсем без ветвей и без листьев, — это как бы одни стволы или пни деревьев. Большинство поросли в долине — без ветвей и представляет собою толстые мясистые шишки, растущие прямо из земли.
Здесь растут кактусы самых разнообразных сортов. Самые высокие достигают 40 футов вышины, и их своеобразно расположенные отростки придают им вид чудовищных вил; другие, пониже, еще безобразнее; они имеют отростки в форме дыни с безобразными наростами по краям.
И все растения, от самых мелких видов кактуса до высоких деревьев — виселиц, покрыты иглами и колючками, и края ветвей и листьев напоминают острые края мечей и когти хищных птиц. Кончик каждой иглы заключает в себе яд. Все колючие растения ядовиты, и малейшее соприкосновение сними кожи вызывает ее воспаление, которое нередко в этой местности оканчивается смертью.
Растения пустыни неприхотливы, они редко омываются дождем и покрыты толстым слоем пыли, но теперь даже они свернули свои листья и склонились к земле, а маленькие огуречные кактусы наполовину почернели. Вся трава сожжена солнцем, которое немилосердно палит в продолжение долгого дня.
Ночью, когда земля освобождается от палящего солнца, изнуряющего ее во время дня, можно вздохнуть свободнее. Но это облегчение продолжается недолго, — всего несколько часов, и только усиливает страдания, приходящие с лучами утреннего солнца.
Ослепительный блеск солнца и зной здесь нестерпимы, и к этому надо еще прибавить вечные пыль и засуху. Кроме того, человек, попавший сюда, как бы отрезан от всего остального мира. Такая местность совсем не пригодна для жизни людей.
Но почему же люди, все-таки, живут здесь и даже в течение такого долгого времени?
Такой вопрос не раз задавала себе пятнадцатилетняя Глориа Фиск, молодая девушка, дочь буравщика одного из нефтяных колодцев в Эль-Сентро. Правда, нефть — очень ценный продукт, и добывание ее всегда связано с большими трудностями и лишениями. Но в других местностях с нефтяными разработками можно дышать, можно слышать как бегут шумные воды ручья, видеть зеленую траву…
Зеленая трава, прохладная вода чистого ручейка!.. — Глориа подавила невольный вздох. И даже лучше терпеть влажную жару тропиков, даже заболеть тропической лихорадкой, лучше подвергаться нападениям жалящих насекомых и набегам бандитов, чем выносить эти вечные сухие жару и пыль.
Эта пыль поднимается и днем и ночью при малейшем дуновении ветерка, целые облака ее взбиваются копытами животных, колесами телег, шинами автомобилей; пыль попадает в пищу, платье, глаза, уши, легкие; она постоянно сопутствует всем, и от нее никуда нельзя скрыться.
А эта монотонность бездождных дней, в продолжение которых ничего, — абсолютно ничего не случается, чтобы отвлечь мысли от своей печальной участи?..
Глориа подошла к открытому окну, приподняла пыльную занавеску и выглянула наружу. Яркий свет ослепил ее; волны жара заставляли все предметы танцовать и колебаться в воздухе.
Почти под самым окном проходила проезжая дорога; за ней тянулся поселок, — самый жалкий поселок в мире, состоявший из нескольких ветхих некрашенных лачужек, наскоро сбитых из досок корабельного борта и крытых ржавым железом. Солнце проникало в щели стен, но не было ни глины, ни лишнего запаса воды, чтобы замазать их Впрочем, большие запасы воды ожидались на-днях. Они будут привезены по железной дороге в больших стальных вагонах-резервуарах. Но за время перевозки от сильной жары вода портится и принимает дурной запах. Кроме того, она всегда теплая, и ею трудно утолить жажду.