Юрий Яковлевич Яковлев
САПЕР
ВЕЛИКОЕ НЕПОСЛУШАНИЕ
Дождливым вечером в отделение милиции вошли двое: мужчина в блестящем плаще с пестрым шарфом вокруг шеи и мальчик лет девяти, мокрый, измазанный глиной, с царапиной на подбородке. Мужчина был встревожен и все время облизывал пересохшие губы тонким, проворным языком муравьеда. Глаза его поблескивали, под ними отвисли мешочки. Лицо мальчика не выражало ни испуга, ни смятения. Оно было безжизненным, словно хозяин ушел куда-то, а лицо осталось. С мокрых волос на скулы сползали капли дождя.
Мужчина держал мальчика за руку чуть повыше кисти. В другой руке он сжимал какой-то тяжелый инструмент, вроде тех, какими водопроводчики привинчивают трубы.
В комнате дежурного было несколько человек. На деревянном диване сидела бабка в обнимку с большим узлом.
Рядом, откинувшись на высокую спинку дивана, обосновался пожилой подвыпивший человек. Он дремал и во сне никак не мог удержать голову, она падала то влево, то вправо.
Перед барьером, отделявшим стол дежурного от остальной комнаты, стояла женщина - скуластая, с сальными волосами. Она без умолку говорила дежурному:
- Он меня первый заобидел... Я к нему добром, а он меня заобидел...
- Садитесь и напишите, - видимо, не в первый раз повторял дежурный; голос у него был юношеский, с хрипотой.
- И про огурец писать?
- И про огурец пишите, - устало вздохнул дежурный. И тут он заметил мужчину и мальчика. - Вы обождите, - сказал он им. - Баранова, подойдите ко мне.
Бабка ловко подхватила узел и поплыла к барьеру.
- Посидите пока, - сказал дежурный мужчине и мальчику. - Я вас вызову.
- Спасибо, - сдержанно отозвался мужчина.
Он сел и потянул за собой мальчика.
Подвыпивший приоткрыл глаза, поднял брови и, щурясь, как от яркого света, уставился на своих новых соседей.
- Поймал? - в упор спросил он мужчину.
- Поймал, - ответил тот, что в плаще, и облизал губы.
- Отпусти ты его руку - никуда не денется.
- А сбежит?
Подвыпивший присвистнул и закрыл глаза. Мужчина стал ждать, когда его вызовут. Мальчик по-прежнему сидел с застывшим лицом.
Он не чувствовал, как капли с волос текли по щекам.
Старушка навалилась на барьер и что-то энергично нашептывала дежурному. Плечи ее ходили ходуном, а голоса не было слышно.
Стучали часы. В комнате стоял тот особый вокзальный дух, который устанавливается в помещениях, где на смену одним людям приходят другие и нет постоянных жителей.
Дверь отворилась, в нее просунулась сальная голова скуластой женщины.
- И про кадушку тоже писать? - спросила голова.
- И про кадушку пишите! - прикрикнул дежурный.
Голова тотчас скрылась.
Через некоторое время бабка Баранова, прижимая к животу узел, приплыла обратно на скамейку, и дежурный позвал мужчину и мальчика.
- Что у вас? - спросил он и поднял голову.
Глаз милиционера не было видно, их скрывал большой черный козырек. Щеки и подбородок были розовыми, нежными и никак не подходили к форме блюстителя порядка.
Мужчина молча положил на барьер тяжелый инструмент, нарочно стукнув им о некрашеную доску:
- Вот.
- Что это?
- Разве не видите - бандитский инструмент.
И тут за его спиной послышалось покашливание и мягкий раскатистый смешок:
- Какой же это бандитский инструмент? Это саперные ножницы.
Ими колючую проволоку...
За спиной мужчины стоял подвыпивший и слегка покачивался.
- Сядьте! - строго сказал ему дежурный.
- Слушаюсь! - с наигранной покорностью выпалил тот и, неловко повернувшись, зашагал к скамейке, на ходу повторяя: - Саперные ножницы бандитский инструмент!
Дежурный взял инструмент и стал внимательно осматривать.
Он никогда не держал в руках ничего подобного и старался своим умом дойти, как обращаться с этим тяжелым военным инструментом.
- Твой? - спросил он мальчика.
- Нашего дедушки.
- Как им действуют? Знаешь?
Мальчик кивнул головой. И тут его оттеснил мужчина с пестрым шарфом на шее:
- Чего тут знать? Чего тут знать?! Он ко мне на участок за клубникой лез, а это, - мужчина опасливо покосился на инструмент, - это для того, чтобы по голове. Раз!..
- Подождите, - остановил его дежурный. - Вас по голове не ударяли... Так как им действовать? - снова спросил он мальчика.
