Часть первая
Сны Зачаровня
Это действительно сны. Иногда ласковые, иногда тревожные. Иногда душные кошмары. Но от снов некуда деться, и остается надеяться — следующий сон будет счастливым.
У этой истории нет начала. По крайней мере, я его не помню. Она выглядит так, словно кто-то написал фразу, а потом взял, и оторвал половину свитка, оставив лишь окончание. Не знаю, что случилось с той, оторванной половиной. Возможно, ее лишь отложили до нужного времени. А может быть, потеряли.
Проснулась я утром.
Холодное, промозглое утро разбудило каплей росы, сорвавшейся мне на нос, и еще чем-то… тревожным?… Я возвращалась в бодрствование из темного душного небытия, словно из тяжкого похмелья. Рассеянный свет неприятно резал глаза, заставляя щуриться.
Влажный мягкий покров под ладонями казался неправильным, почему-то настораживал. Слегка пошевелила руками, ощупывая пространство вокруг, вспоминая названия предметов под пальцами. Трава, мелкие камни, хвоя… древесная веточка — засохшая, отметила, слушая ее хруст. Дальше шершавое, большое, наверное, ствол дерева.
И вообще, почему я лежу?!
Резко сев, совершила ошибку — кровь рванулась вверх с такой силой, что некоторое время ничего, кроме звона в ушах не проявлялось. Я захлебнулась воздухом, словно волной, закашлялась до слез. И поняла, что еще тревожило меня с момента пробуждения: едва я зашумела, замолкли слышимые где-то рядом голоса.
Восстанавливая дыхание, обретая зрение и слух, подивилась окружающему: лес, утро, полное отсутствие понимания ситуации. Что, собственно, я здесь делаю?
А так же: здесь — в смысле это где? Делаю — в смысле зачем?
«Я — это кто?» — спросил кто-то незнакомый внутри. Пальцы, и без того онемевшие от росы, стали совсем непослушными. В растерянности ощупывая себя, пыталась не сойти с ума от страха — я ничего не помнила. Даже своего имени.
И тут из-за деревьев вышли двое. Высокие, странно одетые мужчины. Если бы я вспомнила вовремя, что положено делать в подобных ситуациях, то закричала бы, разглядев их: все в них было неправильным. Одежда. Оружие. „Почему неправильным? — спрашивала себя, пытаясь найти хоть что-то, любой указатель, что помог бы мне очнуться окончательно. И вспомнить. И не находила.
Один русоволосый, светлоглазый, с недлинной бородкой. Второй темнокудрый, с пронзительными черными глазами, смуглый. Оба в мешковатых почти одинаковых кожаных штанах, куртках-плащах с широкими островерхими капюшонами, за голенищами высоких сапог — рукояти нешуточных ножей. Оба при сумках через плечо, у пояса — мешочки. То, что торчало за спиной, могло быть только луками.
Путешественники?.. И до чего же красивые! Мне редко встречались настолько красивые мужчины, — невольно подумала, сразу же пытаясь припомнить, а какие, собственно, мужчины встречались?
Вспомнить не удавалось ничего.
— Кто ты, девушка? — Спросил тот, что стоял на полшага впереди, с русой бородкой.
Обхватив колени, я пребывала в тоске и смятении. На душе препакостно, снаружи, впрочем, не лучше. Неудобная одежда натирала тело в самых немыслимых местах, мелкие мошки, объявившиеся ближе к вечеру, доставали писком, да еще эти два… спасителя…
Какие они все же высокие! Я едва доставала макушкой обоим до плеча. И еще подметила странность — присутствие рядом больших существ не вызывало того протеста, что вызывала, к примеру, одежда. Отсюда рискнула сделать некоторые выводы: где бы ни жила раньше, никогда не носила такой одежды, и всегда была не самой рослой среди своих. Что ж, хоть какая-то возможность самоопределения.
Ни на один их вопрос я не смогла ответить, да и на свой собственный — тоже. Невозможность вспомнить ничего до момента пробуждения сводила на нет все попытки сосредоточиться. Ведь жить я начала много раньше нынешнего утра, отражение в луже подсказывало, что лет двадцать — тридцать за плечами имелось. Собственная внешность не вызывала отчужденности, значит, именно так и выглядела все предыдущие годы. Седина в коротко обрезанных волосах тоже говорила о многом. Только вот о чем точно?
Они задавали вопросы, а я вслушивалась в звучание слов. Вот произнесли — эльф. И я поняла, что знаю что-то про эльфов, только вспомнить не могу, но нечто весьма занимательное, «гномы» — то же самое. «Серые люди» — и ничего не отозвалось. И так со многими понятиями. Редкие были знакомы точно, некоторые вызывали ощущение тревоги, какие-то не будили ничего.
