Старший инспектор Мэтьюс — личность весьма беспорядочная даже для человека. Он постоянно забывает надеть шляпу или повязать галстук, его запонки обнаруживаются в самых неожиданных местах участка, карманно-башенные часы или спешат на пять минут, или опаздывают на пятнадцать, а месяц назад он явился на службу в домашних тапках. Но при этом вечернему ритуалу «инспектор собрался домой» мог бы позавидовать любой гном, а уж эти коротышки знают, как быть помешанным на пунктуальности.
Прежде всего Мэтьюз аккуратно закручивает чернильницы, все три. Тщательно, до блеска, протирает перья ручек, укладывает их в самодельный чехол и затягивает горловину. Следующий пункт — заточка карандашей, затем идет вытряхивание пепельницы, пересчет бланков… тут я обычно не выдерживаю и начинаю клевать носом, пока звяканье чашки не прогоняет сон.
— Уф, кажется все, — промокнув лоб, старший инспектор убрал платок в карман, оглянулся в поисках котелка, — в очередной раз забытого дома, — печально вдохнул и взялся за ручку зонта.
— Не совсем, сэр.
— Гм… я что-то забыл, мисс Грин?
— Да, сэр, — мой вздох был кроток и преисполнен смирения, — ключи.
— Что… ах… — старший инспектор озадаченно уставился на саквояж, в недрах которого упомянутые ключи скрылись несколько минут назад, — ох… сейчас…
Кому-то может показаться, что я попросту издеваюсь над бедолагой. Конечно, если этот «кому-то» ничего не понимает в эльфах. Нам вовсе не доставляет удовольствия наблюдать за страданиями живых существ.
— Вот, прошу вас, — Мэтьюс положил на край стола глухо звякнувшую связку, — теперь, — он с тревогой взглянул на меня, — кажется, все?
— Кажется, да, — успокоила я страдальца. В конце концов, закорючку в журнале дежурств я могу нарисовать и без него. Сейчас же мои мысли все больше занимала печка, буквально по капле выдавливающая из пузатой тушки несколько лишних теплых градусов.
— В таком случае — удачного дежурства, мисс Грин! — раскланялся Мэтьюс и торопливо засеменил к двери.
Развернув ухо, я подождала, пока «бдизнь-шкряб» наконечника зонта о булыжник не затихнет вдали — после чего вскинула руку и щелкнула пальцами.
— Слушаюсь, мисс инспектор! — дежурный констебль уже стоял наготове, с полным совком в одной руке и кочергой — в другой. Как я и подозревала, печь уже почти потухла, но у дежурного имелся козырь в рукаве, точнее, в черпаке. Отлитый из казенной лампы керосин мигом заставил огонь жадно вгрызться в бурые угольные комья.
— Так-то лучше…
— Намного лучше, — кивнула я из-за конторки, пытаясь разобраться в каракулях утренних записей. Согласно директиве суперинтенданта, претенденты на службу в полиции обязаны доказать свое умение читать, писать, а также владеть первыми двумя арифметическими действиями. Увы, на практике эти умения часто были весьма условным понятием. Вот что, к примеру, может означать запись: «Доствлн тело со следми пытлось уйти водврно»? И клякс понаставили. Нет, решила я, выкладывая поверх журнала трубку и кисет, без пары хороших затяжек в этих письменах не разобраться.
Глухо ухнула входная дверь.
— Вечер добрый! — пробасил вошедший, снимая каску. От промокшего форменного плаща почти сразу же потянулись вверх едва заметные полоски пара.
— И вам того же, констебль, — дежурный скрипнул табуретом. — Чай будете, мистер Фрайм?
— Не откажусь.
Фрайм провел рукой по лицу, то ли растирая замерзшие щеки, то ли пытаясь выжать влагу из бакенбард, и присел на скамью, задумчиво глядя, как дежурный возится с пузатым чайником.
— Дрянная нынче погодка, — произнес он. — У реки туман уже наполз… дождь опять же — то ли есть, то ли нет его. В такую погоду добрые лю… добрый народ по домам сидит, носу не кажет.
Что-то царапнуло мой слух в этой фразе… не слова, скорее тон, которым они были сказаны. Конечно, Фрайм вполне мог зайти просто погреться и поболтать с товарищами по мундиру, констебль все же не простой стражник, прикованный к маршруту обхода, словно каторжанин к ядру. Но «владение» Фрайма было едва ли не самым дальним. Да и вообще, как я помнила, этот констебль весьма старательно избегал начальственных взоров.
