Ольга Туманова
Ночь в поезде
Дула поземка, и дряблые снежные разводы слоились с желтыми пятнами фонарей.
Улица петляла.
Доктор (который час) шел по чужому городу. Усталый и голодный, заходил в закусочные и кафе и тут же выходил из-за обилия народу.
Решил обойтись пакетом молока и батоном и шагнул в двери сумеречного гастронома.
- Доктор, - ласково окликнул женский голос. И вспомнилось лето. Дача. Тропка в траве. Пруд, поросший ряской.
Доктор обернулся. (Доктором его звали с детства. Хотя - спроси его - он бы назвал себя Хмурый. Или - Молчун.)
- Нет-нет, - сказал ласковый голос, и женщина в бежевом пальто, склоняя голову к пожилой даме в черном, повторила, - нет-нет. Я буду волноваться.
И пахнуло жасмином.
И толчки, и сзади, и сбоку. И запах прелых шуб.
В гастрономе оказался кафетерий, и народу в нем было немного.
Доктор жевал бутерброды и, не отводя взгляда от автоматов, прокручивал в голове семинар.
Много нового в мире медицины, много интересного, но больше - проблем. Люди гибнут от болезней сердца и сосудов, как гибли когда-то от чумы, а человечество занято раком, СПИДом да астрологическими прогнозами.
Бутерброды быстро исчезали с полочек в торопливых руках, но кто-то неведомый мгновенно наполнял лесенку, и она вновь поднималась в окошке, полная снеди, и тут же вновь пустела, и вновь кто-то невидимый укладывал на полочки бутерброды и булочки. Вот так и проблемы: как ни разгребай, а лесенка полна.
Состав подали, на удивление, рано.
Доктор сел у окна и стал ждать, когда поезд тронется и проводник начнет раздавать постели.
С трудом втиснув чемодан, потрепанный и перевязанный драным ремешком, в купе ввалился щуплый мужичок. Глянул на попутчика, хмыкнул насмешливо и довольно потер руки.
Доктор хотел было поздороваться, но мужик шустро развернулся к нему спиной. Покряхтел, посопел, матюгнулся, крякнул и, со странным грохотом, взгромоздил чемодан на третью полку. В тусклом свете купе чемодан мужика походил на кованный сундук с кладом, затерянный в гнилом подземелье.
Мужик потер руки, довольно и радостно, словно клад, наконец-то, был у него в погребе, снова повернулся к попутчику, снова крякнул и подмигнул.
Доктор глянул внимательней - нет, землистое лицо кладотаскателя ему незнакомо.
И доктор отвернулся к окну, думая с досадой, что сейчас мужик начнет досаждать вопросами. Или рассуждениями.
Тут открылась дверь; в проеме, сияя здоровьем и настроением, появился рослый моряк.
Мужик шустро крутанулся и не только не посторонился, чтобы впустить моряка в купе, но смотрел на нового попутчика, как на незваного гостя, даже руками всплеснул, недовольный. А моряк, не заметив мужика, сообщил доктору от порога: "Вот, только с самолета, и сразу. Билетов в купейный не было, только общий. Или жди до утра. Но!" - моряк выразительно похлопал по портфелю, шикарному, туго набитому, объемом с хороший чемодан, и самодовольно улыбнулся.
Мужик буркнул что-то нечленораздельное (видно, был ярым противником мздоимства), вскарабкался на верхнюю полку, повернулся к компании сутулой спиной и засопел.
Доктор вновь отвернулся к окну, думая угрюмо, что теперь этот бравый мореход станет досаждать байками.
Тут - наконец-то! - объявили отправление.
Мужик шустро развернулся, свесился с полки и глянул вниз так, словно уронил что. Ничего не найдя на полу, мужик прилип к оконному стеклу: нет ли там. Но и там не было. Мужик шлепнул себя ладошкой по ягодице, хмыкнул, фыркнул и матюгнулся.
Состав тронулся.
Мерно стучали колеса на стыках. Бурчал что-то невнятное мужик.
Дверь купе открылась. Потянула из коридора свежесть.
Вошла женщина в бежевом пальто.
Трое мужчин разом повернули головы.
Женщина, молча и ни на кого не глянув, присела на край скамьи, не снимая пальто, не выпуская из рук сумку.
Наталья вышла из метро минут за десять до отхода поезда и по платформе шла быстро, все ускоряя шаг, потом побежала, и, едва, задохнувшись, впрыгнула в тамбур, поезд (словно только ее и ждал) тут же дрогнул, звякнул и плавно поплыл вдоль перрона.
Болели и горло, и грудь, и Наталья, войдя в купе, опустилась без сил на скамью, мысленно ругая себя и слушая боль. Боль медленно отступала, и пошли воспоминания: в детстве Наталья жила то в одном городе у мамы, то в другом городе у бабушки.
