А вечерок-то удался!
— С дороги!
Лу Эмбер Филипс пролетает через кухню самого скандального новоорлеанского клуба «Юла», будто комета — в облаке рассыпавшихся светлых кудрей. Алые лакированные туфли на высоченных каблуках залихватским пинком отправляются в угол — мешают бежать. Лу с ругательством оскальзывается в лужице ванильного сиропа, пролитого кем-то — некстати, сука! — на мраморный пол, и проезжает, словно по льду, до самой двери, мимо разинувших рты поваров.
Никто даже не пытается его остановить — это всё равно что останавливать ураган.
— Пока, ребята! — весело орёт Лу, на миг обернувшись, чтобы увидеть, как в кухню следом за ним вбегают два запыхавшихся барбоса-охранника.
Хоу-хоу-хоу — вот для чего ему была нужна эта работёнка! Чтобы адреналин бил в мозги и кипятил кровь.
Босые ноги Лу в таких же ярко-алых, как потерянные туфли, лосинах, теперь скользят по щедрой новоорлеанской грязи — райончик тут не из приличных.
Серый «плимут» Зака мигает фарами, но Лу уже и сам видит, где припарковался этот педант. Аккуратненько, у обочины. Тремя кенгуриными прыжками Лу достигает «плимута», едва не влипнув в предусмотрительно распахнутую Заком дверцу, и с облегчением срывает с головы парик.
Нахуй всех блондинок мира!
Кроме, пожалуй, Мадонны.
Парик и белый жакетик летят на заднее сиденье, а сам Лу проворно вцепляется в плечо Зака, собиравшегося тронуть машину с места, и впивается жадным поцелуем в его изумлённо приоткрывшийся рот.
Высыпавшие из «Юлы» охранники в мигающем свете реклам и вывесок видят в стоящей у обочины машине страстно целующуюся парочку: раскосмаченная черноволосая ведьма в белом топе почти завалила на водительское сиденье какого-то лысоватого растяпу в деловом костюме и съехавших набок роговых очках.
Повезло растяпе!
Номера нью-йоркские. Приезжий. Решил насладиться новоорлеанским развратом.
Во всяком случае, это не те, за кем они гнались.
Когда охранники, разочарованно ворча, снова скрываются за дверями «Юлы», Лу отрывается от губ Зака и командует, озорно сверкая синими нахальными глазами из-под спутанных кудрей:
— Вот теперь поезжай, босс.
— Совести как не было, так и нет, — мрачно констатирует Зак, машинально поправляя очки и галстук под смеющимся взглядом Лу. Он поспешно заводит мотор, пока его сумасбродный компаньон ещё чего-нибудь не выкинул.
Зак Пембертон знает, на что способен Лу Эмбер Филипс — знает со времён учёбы в средней школе имени Уильяма Гаррисона. На чёрт-те-что, вот на что.
— Не пыхти, это же ради конспирации, — Лу демонстративно облизывает горящие губы. — Я так вообще без туфель остался. Любименьких, красных.
Конспирация, о да! Не только ради адреналина, но и ради такой вот конспирации он и пришёл в детективное агентство Пембертона полгода назад. Хорошо, что сам Зак об этом и не подозревает. Или плохо.
— Никогда так больше не делай, — продолжает сердито ворчать тот. На его острых скулах горят пятна смятенного румянца. А Лу невинно округляет бесстыжие зенки:
— Чего не делать? Туфли не терять? Так бежать же мешали.
— А… а если бы я не подоспел вовремя? — запнувшись, бросает Зак. — Сообщение бы не получил? Ты, если попёрся туда без прикрытия, мог хотя бы кроссовки обуть!
— Обалдел? — Лу расслабленно откидывается на спинку сиденья. Помада и тушь размазались по его остроносой смуглой физиономии, он видит это в зеркале, но ему уже пофиг. — Чтобы такой хлыщ, как Дуайт Каннингем-младший, клюнул на ноги в кроссовках? Не смеши.
— А на ноги в туфлях, значит, клюнул? — Зак поворачивает на Сентрал-Плаза, с успехом отведя взгляд от коленок Лу, едва прикрытых белой, в складку, юбкой.
Коленки эти ни на йоту не похожи на женские. А юбка вся в подозрительных пятнах.
— Ещё как клюнул! И вот на это тоже, — Лу закидывает руки за голову, чтобы пышные груди сильнее выпятились вперёд. — Прямо слюнями сюда капал. Всё на камере, не отвертится, извращенец хренов. Пускай миссис Каннингем готовит бракоразводный иск и гонорар. А ты говоришь кроссовки! — он торжествующе хмыкает и тут же деловито осведомляется: — Ну, чего там в Чарльстоне? Как съездил?
Зак с усмешкой косится на него и степенно объявляет, дождавшись, когда Лу начнёт нетерпеливо ёрзать на сиденье:
