Высшая стадия опьянения: переспать с незнакомым человеком в салате.
Да уж впечатлений мне хватило с лихвой. Глядя на ряды каменных сараев с решетками дверей и сидящих за ними людей, я внезапно понял…. Рабовладельца их меня не вышло…. С каким-то болезненным любопытством я разглядывал грязных и оборванных людей. Несло дерьмом болью и страхом.
– Милорд решил купить себе раба?
– Милорд – сссука! Пришел посмотреть. И когда какой-то толстый клоун схватил меня за рукав, он успел только произнести: – Вот товар достойный….
После чего у него случился внезапный приступ колик. Надеюсь, мой удар в печень никто не заметил. Оставив почти бездыханное тело лежать в проходе, мы неторопливо двинулись дальше. Покупали рабов на каменоломни, солеварни, прокладку дорог… и прочие малопривлекательные работы.
Состояние, в котором я находился, можно охарактеризовать как дикое бешенство.
Но не мне менять устои общества. Хотя зол я был на себя неимоверно.
Меня провожали потухшие взгляды и смирившиеся лица, разные простые и откровенно уголовные. Я просто запоминал….
И вдруг в отдельной клетке, я увидел нечто. Существо чуть выше моего колена волосатое или покрытое длинной шерстью. С маленьким сморщенным личиком и носом пуговкой, на котором круглые глаза со вселенской тоской взирали на мир. На шее ошейник с тонкой цепочкой, пристегнутый к решетке.
– Это кто?
Ко мне подскочил потный хозяин: – Это боуги.
– Боуги, это кто?
Я пригляделся, зрение рывком скакнуло. Существо окружала едва заметная зеленоватая дымка магической ауры.
– Редко, очень редко удается поймать кого-то из их народа. Это сопряжено с большими опасностями….
И дальше пошла лабуда, типа сложно-опасно и прочее. Я и сам могу рассказать не хуже.
– Его нужно держать в клетке.
И тут внутри меня на грани слышимости, то появляясь, то затихая, появился скулеж обиженного ребенка.
– Поймали маленького, теперь злые заперли в клетку, да. И бедный добрый Ук будет сидеть в клетке. А потом умрет от тоски, да. Глупый Ук попался как глупый гардат[1]. Его никто не понимает и скоро его не будет, да.
От всего этого веяло такой безысходной тоской и детской обидой ребенка, что я поёжился. Оглянувшись по сторонам, понял что только я слышу его.
Сейчас этот большой-злой возьмет Ука с собой и все, да.
– Сколько?
– Пятьдесят золотых!
– Ты решил продать мне ведро самоцветов? – сквозь зубы.
И дальше по тексту…. Торговались мы долго. Только в этот раз это никакой радости мне не доставило. Я просто выполнял грязную, но нужную работу. Сошлись на тридцати пяти. Все равно сумма запредельная. Ремонт гостиницы с материалами и работой бригады гномов, обошелся в семьдесят. Пришлось доставать камни, золота было мало. Мои спутники смотрели это действо с равнодушным интересом. Хозяин отстегнул цепочку и протянул мне.
– Ни в коем случае не снимайте ошейник. Он магический, не даст убежать и не дает напасть на хозяина. Он стоит три золотых…, но с вас милорд только один.
Мрачно оскалившись, я ответил: – Пошел ты…
– Я позову стражу.
Я молча, кивком головы указал продавца. Ма мгновенно переместился к торговцу и выхватив нож, упер его в бок торговца живым товаром. Вид у него был при этом абсолютно равнодушный и ничего не выражающий.
– Если успеешь, с…самка собаки…, – злобно прошипел я.
Взглянув на мое лицо он понял, что торг здесь не уместен, еще пара лишних слов и его просто зарежут.
– Я пошутил, благородный господин…. Ээ…, все в порядке – это подарок, подарок.
Я снова кивнул Ма. Он гибким и текучим движением переместился в сторону, продолжая контролировать ситуацию. Я наклонился к существу.
– Большой поможет Уку, – мысленно обратился я к нему.
В голове раздалось радостное верещание: – Большой понимает Ука?
– Да. Понимает.
– Ук верит Большому?
Взглянув на меня снизу вверх, он ответил: – Верит, да.
– Ук не убежит?
– Нет, не убежит, да. Верит. Большой – хороший, да?
– Хороший.
– Ук будет слушать Большого, да, – и он доверчиво прижался к моей ноге, с надеждой поглядывая на меня.
Я снял ошейник с цепочкой и швырнул его под ноги толстяку: – На, примеряй! Тебе пойдет, если украсить его драгоценными камнями.
