СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 64-й
И настал шестьдесят четвёртый день.
И сказал Люцифер:
– Женщина не знает, что такое благодарность. И когда она считает себя правой, то действует без всяких колебаний и жалости.
А правой она считает себя всегда.
СУД
«Не подъемлете ли вы трудов и не напрягаете ли усилий,
и не отдаете ли и не приносите ли всего женам?»
Вторая книга Ездры.
«Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть
раба говорит перед лицом твоим: я не скажу лжи господину
моему в эту ночь…
Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах
у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к
постели, схватила волосы головы его… и изо всей силы
дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову».
Книга Иудифи.
Тарских расстегнул ворот рубахи. Его душило бешенство. Впрочем, бешенство не было единственным чувством, которое он сейчас испытывал. Бешенство, злость, обида, тоска, жалость к самому себе, острое ощущение несправедливости происходящего – да много чего ещё! Целый букет чувств. Всё то, что обычно испытывает человек, от которого только что ушла жена.
Причем ушла совершенно неожиданно. Ещё вчера всё вроде было нормально, как всегда, а сегодня вдруг: «Извини, Костя! Я больше так не могу. Я много думала ... ("Шурик!" – не преминул тут же язвительно прокомментировать про себя Тарских. – "Бессонными ночами"!
Ему сразу же припомнилась соответствующая сцена из известного гайдаевского фильма "Иван Васильевич меняет профессию", кажется. Где жена главного героя тоже уходила от него аналогичным образом и с аналогичными репликами – к режиссёру Якину.)
… и поняла, что нам надо расстаться. Не думай, что мне было легко на такое решиться, но … Я тебя не люблю! Мне ничего твоего не надо, ни денег, ничего, я просто ухожу. Прощай!»
Ну, и прочая бабская чушь!
Ах, как благородно! «Мне ничего не надо!» А кто все шубы, платья и драгоценности заблаговременно вывез, оказывается, буквально накануне? То бишь, вчера.
«А это мои личные вещи! Надо же мне в чем-то ходить!? Вот уж не ожидала от тебя такой мелочности! Может, ты мои трусы и лифчики заодно пересчитаешь?» – «Причём здесь трусы!!??»
В общем, разговор очень быстро перерос в чудовищную склоку. Сейчас Тарских горько жалел, что дал себя в неё втянуть. В результате жена удалилась с гордо поднятой головой и с чувством чуть ли не морального превосходства. Что это, дескать, за мужчина, который в женском белье копается?
Причём здесь бельё!!? Ссука! «Мне ничего не надо»! А что у тебя вообще есть? Да ты сама гроша ломаного не стоишь! Я когда на тебе два года назад женился, ты из своего Засранска только что приехала, так ты угол в коммуналке снимала, и за тот тебе платить нечем было! Одними чебуреками питалась! Да и то через день. Сама потом рассказывала.
А теперь видишь!.. Меха и драгоценности!.. «А это мои личные вещи! Надо же мне в чём-то ходить!» Я же только в мехах могу! И в драгоценностях!.. Ну, поезжай назад в коммуналку и питайся чебуреками. Или в свой Засранск катись с засранцами трахаться! – Тарских почувствовал, что эмоции его буквально захлёстывают. –
Когда тебе жрать было нечего, и я на тебе женился, ты чего-то про любовь не вспоминала! Точнее, наоборот! Только и делала, что вспоминала. Клялась мне в вечной любви постоянно и ноги мне от счастья целовать была готова. Не говоря уже обо всём остальном! Если бы не я, ты бы на панель пошла через неделю!! По рукам! (А может, и пошла уже, – сообразил неожиданно Тарских. – Хуй тебя знает! На что-то ты ведь чебуреки-то покупала? «Через день»?) Я бы мог тебя просто на содержание взять, баксов за пятьсот в месяц и ты бы от радости рыдала, а я, дурак, женился на тебе, на дряни! – Тарских подошёл к бару, налил себе рюмку коньяка и выпил. – А ты за два года оперилась, осмотрелась, связями пообросла, потусовалась – и ручкой мне сделала.
Я, мол, и получше кого-нибудь теперь найду! Помоложе. Знакомств полно… Шубы-брюлики… Бабки тоже на первое время есть… Не пропаду! Чего мне за старым и нелюбимым мужем сидеть и молодость свою губить? Деньги деньгами, но и пожить надо! В своё удовольствие.
