Николай Михайлович ПОЧИВАЛИН
ЛЮБАНЬКА
Она появилась из-за деревьев неожиданно и бесшумно, как неожиданно и бесшумно возникает на ветке любопытствующий воробышек: только что его еще не было, и вот он уже есть - рыжий, непоседливый, скачущий на ветке и поблескивающий черными бусинками.
- Вы домик строите? - тоненьким чистым голосом спросила она, не слезая с велосипеда.
- Что? - Сергей Иванович оторвал взгляд от доски, которую строгал. Да, домик, домик...
Дерево, материал требует внимание, глазу, с детьми Сергей Иванович вообще не общался и посчитал, что на том разговор и закончен. Нисколько не обескураженная таким небрежным ответом этого высокого лохматого дяденьки, интуитивно сознавая свое женское превосходство, девчушка вежливо попросила:
- Покараульте, пожалуйста, мой велосипед - я цветочки пособираю.
- Что? - во второй раз, только еще больше, удивился Сергей Иванович и только сейчас разглядел - от удивления же - свою собеседницу.
Лет этой настырной особе было пять-шесть, не больше; коротко остриженная, в сиреневом сарафане, она сидела на своем двухколесном самокате, уперев в землю худенькие ноги, и смотрела на него круглыми ясными глазами, словно спрашивая: неужели непонятно, о чем я говорю?
- Ладно, покараулю, - послушно согласился Сергей Иванович; отложив рубанок, он чуточку растерянно смотрел, как она шла по поляне, наклоняясь и показывая красные трусики.
"Авдониных, что ли? Да нет будто - у тех дети постарше. Покараульте, говорит. Будто здесь, на окраине города, в лесу, можно сказать, велосипедишко ее кому-то нужен, - от взрослых, поди, наслушалась..."
Много позже, вспоминая свое знакомство, с которого в жизни Сергея Ивановича началась какая-то новая полоса, он удивлялся, как эта кроха не убоялась его, с виду такого дикого и смурого. Где-то слыхал, что собаки и дети безошибочно различают, добрый человек или нет, - похож, правильно. И еще, вспоминая, думал о том, что поразила она его даже не смелостью, с которой подошла к нему, не уверенностью, с которой не то чтобы попросила, - велела покараулить свое сокровище, а своим тоненьким голоском. Так же будто тоненько и чисто позвякивал бубенчик, что мать вешала на шею Милавки, выгоняя ее пастись в лесу, - отзвук далекого сельского детства ненароком что-то шевельнул в его дремучей и спокойной душе...
Солнце стояло в самом зените - пора уже было подзакусить, все равно заминка получилась. Сергей Иванович расстелил в тени под дубом газету, выложил из авоськи вареные яйца, колбасу, хлеб, снова чуточку удивившись себе, окликнул бегающую неподалеку малышку:
- Давай обедать, что ли.
- Давайте, - охотно согласилась она, опустившись на корточки и наблюдая, как он аккуратно, толстенными кусками, режет колбасу.
- Тебя как же звать?
- Люба. А вас как?
- Меня-то?.. Сергей Иванович - дядя Сережа, значит.
- Сергей Иванович, - девочка выбрала почему-то имя-отчество, а не более короткое и удобное вроде бы обращение, и легко - правда, что как воробышек, - вспорхнула с места. - Я сейчас...
Взявши было хлеб, Сергей Иванович положил его обратно, покачал крупной, черной с проседью головой. Чудно! Позжидая, он прилег, одобрительно - в который раз - огляделся. Славное место выбрал себе для дачи его заказчик генерал. Метрах в двадцати отсюда, вытянувшись вдоль старого русла реки и уткнувшись в смешанный - дубняк пополам с осиной - лес, заканчивался город - Самоволовка, так называли окраину, потому что строились здесь когда-то без разрешения и без планов.
А с этой поляны, отведенной генералу, начинался казенный лес - уважили отставника: плохо ли пожить летом в тиши да у речки! Сиди себе и пиши воспоминания, устал - иди на берег с удочкой, позабавься... С генералом Сергей Иванович познакомился, а потом и подружился, оказавшись соседом по квартирам, полученным в новом доме. С той лишь разницей, что у генерала четыре комнаты, а у Сергея Ивановича - одна. Да и той - на двоих-то - с лишком. Кухня, прихожая, ванная, к тому же еще комната восемнадцать метров, - в первые дни, после своего подвала, они с женой чуть в дверях не плутали! Генералу он помогал устроиться - коечто по столярке, заходил к нему за книгами - сам зазывал, в последнее время нередко сидели по вечерам во дворе на скамейке. Оба молчуна - очень душевно беседовали... С весны сосед и уговорил построить ему дачу; подвернулся отпуск, в свои сорок девять годов Сергей Иванович ничем не болел, маяться от безделья не привык и, когда первый раз генерал свозил его сюда, сразу согласился.
