– Мамочка! Ну, мамочка! Проснись!
Я вспомнила, что мамочка – это я, и с трудом разлепила ресницы. В полумраке надо мной нависла некрупная фигура трехлетнего ребенка – моего собственного сынишки Масяни. Ребенок терпеливо дождался, пока я его узнаю, и, не ответив на мою вымученную улыбку, очень серьезно спросил:
– Мамочка, а почему ты не бегемот?
– Э-э-э, видишь ли…
Я замолчала, не зная, что сказать. Ответить тем не менее было нужно. Ребенок не поленился подняться на рассвете, значит, его по-настоящему глубоко волнует этот, прямо скажем, непростой вопрос.
– Как-то не сложилось, – немного виновато пробормотала я.
– Не задалась карьера бегемота! – сдавленно захихикал из-под одеяла Колян, притворявшийся спящим, чтобы самому не нарваться спозаранку на какой-нибудь каверзный детский вопрос. – А жаль! Представь, Кыся, ты – бегемот! Блаженно жмурясь и похрюкивая от удовольствия, лежишь в мутной теплой луже и прищуренными бегемотьими глазками любуешься родными африканскими видами!
– Звучит заманчиво! – согласилась я, нечеловеческим усилием воли выбрасывая себя из постели.
Вчера мы c Коляном легли спать очень поздно, я не выспалась и с удовольствием полежала бы где угодно. Например, в теплой африканской луже.
Я прошлепала в ванную и там узнала, что древние китайцы были в высшей степени правы, когда придумали афоризм «Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться»! Оказывается, я совершенно напрасно сожалела об отсутствии поблизости теплой лужи. Лужа была! Она образовалась на кафельном полу из воды, в большом количестве просочившейся с потолка. Причем капель еще не закончилась и лужа продолжала увеличиваться.
Я машинально потрогала воду ногой – теплая. Будь я бегемотом, была бы довольна!
– Радуйся – ты накликал! – с претензией сказала я, вернувшись в комнату. – Набалдашкин снова нас затопил!
– Опя-ать?! – Колян заворочался и выбрался из-под одеяла, всклокоченный, помятый и злой, как весенний мишка. – Ну, сейчас я ему покажу!
Натягивая джинсы, муж прыгал по комнате на одной ноге и в такт прыжкам приговаривал:
– Я сейчас… Пойду к Балде… Надаю ему… По балде!
Масяня, которому понравился папин нехитрый стишок, радостно засмеялся и тоже запрыгал на одной ножке.
– «Балде – по балде» – это плохая рифма, – покритиковала я.
– Зато хорошая педагогика! – сердито ответил Колян. – Ну, в самом-то деле, пора уже надавать этому охламону воспитательных оплеух!
Спорить я не стала. Игорь Набалдашкин, за глаза называемый Балдой, – это наш сосед сверху. Молодой мужик, занятый на серьезной работе в страховой компании, в быту проявляет себя как абсолютно асоциальная личность. Во-первых, он то и дело заливает нас водой из переполненной ванны. Во-вторых, врубает колонки своего домашнего кинотеатра на такую мощность, что вибрируют стены. В-третьих, его простодушная подружка вытряхивает пыльные коврики и покрывала над головами прохожих. В-четвертых, в-пятых и в-шестых… В общем, идея дать Балде по одноименному органу мне понравилась. Я только жалела, что не увижу этого своими глазами, так как не смогу пойти с Коляном – Масянька не любит оставаться один и, оказавшись без приятной компании, поднимает такой ор, что стены трясутся не хуже чем от стереозвуков Балды. Кроме того, следовало заняться истреблением лужи, пока она не вступила в стадию весеннего разлива.
Благословив мужа на проведение небольшого воспитательного мордобоя, я включила компьютер и усадила Масю смотреть мультики, чтобы он не вздумал помогать мне в ванной. Сама же засучила рукава, закатала штанины пижамы и пошла сражаться с водной стихией.
С потолка все еще текло, так что мое противопаводковое мероприятие здорово смахивало на труды Сизифа. Утешало только то, что мы, в отличие от бестолкового Балды, никого не зальем. Хотя под нами есть еще один этаж, он не жилой. В высоком цоколе расположены кладовки, по одной на каждую квартиру в доме.
Не успела я толком осушить болото, образовавшееся в ванной, как вернулся Колян. Физиономия у него была задумчивая. Это меня удивило. Неужто один-единственный короткий сеанс воспитательного рукоприкладства настроил супруга на философский лад?
